Город Пермь в судьбе Героя Советского Союза Татьяны Барамзиной

На 2019 год приходятся две памятные даты, связанные с одним из самых известных уроженцев города Глазова − Героем Советского Союза Татьяной Барамзиной. 5 июля минуло 75 лет со дня ее смерти. А 19 декабря исполнилось сто лет со дня ее рождения.

Имя Тани Барамзиной известно далеко за пределами Удмуртии. О девушке из Глазова помнят на ее родине − в Глазове и в Глазовском районе. Ее знают в Белоруссии и в подмосковном городе Подольск.

Сельская учительница Татьяна Барамзина. 1937 год

Помнят о Тане и в городе Пермь. В том большом областном центре Предуралья прошли три года недолгой Таниной жизни. Именно из Перми Татьяна Барамзина уходит в Красную армию на войну с гитлеровскими захватчиками...

К сожалению, многие рассказы о ее жизни в городе на Каме, или недостоверны, или полны ошибок. Немало ценных документов исчезли бесследно. Но за последние десять лет в архивах, музеях и библиотеках Глазова и Перми все же удалось собрать по крупицам малоизвестные факты и материалы, позволяющие дополнить и по-иному взглянуть на историю жизни в камском городе Татьяны Барамзиной.

Как известно, ее детские годы прошли в удмуртском городе Глазов. После окончания восьмого класса в городской школе №2 девушка четыре года трудится в сельских школах Глазовского района. В июле 1939 года Таня сдает экстерном экзамены за курс школьного отделения Глазовского педагогического училища и получает аттестат, дающего ей все «права окончившего» это учебное заведение.

Но Таня не собиралась останавливаться на достигнутом, и решает продолжить образование в педагогическом институте Перми. Незадолго до этого, 8 марта 1940 года город был переименован в Молотов – в честь известного партийного и государственного деятеля тех лет. Скорее всего, отправиться в город на Каме девушке посоветовал сосед ее матери по улице Пролетарской – учитель русского языка и литературы городской школы № 1 Александр Иванович Птицын, закончивший Пермский пединститут в 1935 году.

27 июля 1940 года Барамзина отправляет письмо с заявлением на имя директора Молотовского педагогического института: «Желаю поступить в институт на географический факультет, прошу допустить меня к приемным испытаниям».

Ответ из института пришел положительный, и Татьяна едет в Молотов. Конкурс на географическом факультете педагогического института в 1940 году был небольшой – два человека на место. 2 августа девушка пишет сочинение, а затем на «отлично» сдает экзамены по истории СССР и географии. Вскоре в Глазов приходит долгожданное письмо-извещение: «Тов. Барамзина Татьяна Николаевна. Решением приемной комиссии Вы приняты в число студентов Пермского педагогического института на геофак с предоставлением общежития. Начало занятий 2 сентября 1940 года в 9-00 час. утра».

Молотовский государственный педагогический институт являлся одним из крупнейших вузов города и в системе Народного комиссариата просвещения. В его состав входило 6 факультетов. В 1940 году в институте обучалось 1586 студентов дневного отделения и 2200 заочников, а также имелись курсы по подготовке учителей неполной средней школы на 560 человек.

Молотовский Педагогический институт. Открытка 1956 года

2 сентября, по словам корреспондента местной газеты «Большевистская смена», актовый зал педагогического института был «переполнен. Свыше двухсот студентов нового набора: географов, историков, литераторов, математиков – собрались на первую лекцию. Звонок обрывает напряженное ожидание. На кафедре – доцент т. Трубин. Он знакомит с объемом и задачами курса «Основы марксизма-ленинизма», с методами самостоятельной работы, говорит о правах и обязанностях студента...»

Затем начались студенческие будни с лекциями и занятиями. Как вспоминали студенты той поры, особенно интересно было «слушать лекции по общей физической географии у Вадима Александровича Кондакова. С большой любовью вели свои курсы и другие преподаватели». 

Поселили Барамзину в институтском общежитии по улице Кирова, дом 65. Вместе с Таней в комнате № 29 жили еще три девушки. В настоящее время в том здании находится 5-й учебный корпус Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета. 

Но вскоре происходит непредвиденное. 4 октября 1940 года в газетах было опубликовано правительственное постановление: «Учитывая возросший уровень материального благосостояния трудящихся и значительные расходы советского государства на строительство, оборудование и содержание непрерывно возрастающей сети средних и высших учебных заведений, Совет Народных Комиссаров СССР признал необходимым возложить часть расходов ... на самих трудящихся». Начиная с 1 сентября 1940 года, была введена «плата за обучение в 8, 9, 10 классах средних школ и высших учебных заведениях» и отменены стипендии для студентов, кроме тех, кто «проявляет отличные успехи».

В итоге Тане, как и большинству ее однокурсников, просто оказалось не на что жить. Согласно докладу директора пединститута, в 1940 году около 300 студентов-старшекурсников срочно устроились «на постоянную работу: преподавателями, работниками дошкольных учреждений, дежурными пожарными, статистами в театр, швейцарами и т.д. Многие имели эпизодические заработки (грузчики, чернорабочие и др.). Некоторые заняли квалифицированные должности электромонтеров, вагонных мастеров, техников. Студенты старших курсов проявили максимальную энергию к учету всех материальных возможностей... Наоборот, младшие курсы и особенно по педагогическому институту сильно поредели. Географический факультет потерял на 1 курсе педагогического института 75% студентов, естественный факультет 70%, Физмат около 50% и т.д.».

Татьяне, как и многим студентам Перми, пришлось обраться в городской отдел народного образования с просьбой о предоставлении работы. И она получает направление на работу воспитателем в детский сад № 90.

Заведующая детским садом № 90 Татьяна Семеновна Васильева (из фондов музея Пермского мясокомбината)

Детсад был открыт в августе 1940 года при Пермском мясокомбинате и находился на окраине города в поселке Шпальный по адресу: ул. Сельская, д.2. Его организатором и бессменной заведующей вплоть до 1960 года была Татьяна Семеновна Васильева. В 1937 году арестовали ее мужа, и он умер в заключении. Впоследствии его полностью реабилитировали и восста¬новили в партии. Но арест и мужа смерть не отразились на энтузиазме Татьяны Семеновны. Это был настоящий профессионал своего дела и очень добрый и отзывчивый человек. Благодаря ее усилиям детсад № 90 считался одним из лучших в городе. За весь период работы Татьяны Васильевой заведующей на нее не было ни одной жалобы от родителей или замечаний от проверяющих.

По словам Татьяны Семеновны, «в предвоенную осень заболела у нас воспитательница и надо было искать замену. Звонят как-то из гороно и говорят, что есть подходящая кандидатура: учительницей была.

Обрадовалась. Найти воспитательницу с педагогическим стажем и образованием в то время не так-то просто было. Отложила все срочные дела и отправилась знакомиться с «кандидатурой». Внешность ее огорчила: на вид подросток, держится робко, смущается, краснеет. Но делать нечего, начинаю беседовать...

Это была красивая, энергичная, талантливая девушка. Несмотря на то, что в д/саду была одна группа, дети всех возрастов от 2 до 7 лет, во время войны группа доходила до 40 детей, Татьяна Николаевна хорошо справлялась и умело руководила детьми. Она сразу завоевала авторитет у детей, сотрудников и родителей. Дети очень любили и уважали Татьяну Николаевну...»

Но времени на учебу не оставалось совсем... В итоге, приказом директора Молотовского пединститута от 22 февраля 1941 года студентка первого курса географического факультета Барамзина Т.Н. была исключена «за непосещение занятий». 

Согласно материалам музея Пермского мясокомбината, ведомственный детский сад №90 был рассчитан только на одну 30-местную смешанную группу. Первое время территория детсада была не огорожена, захламлена, так как размещалась на месте бывшего свинарника. «Но, благодаря усилиям заведующей и сотрудников сада, участок был очищен, благоустроен, озеленен и впоследствии превратился в цветущий сад. Много внимания сотрудники детсада уделяли оздоровлению детей и прививали навыки к труду. Дети в саду ухаживали за голубями, рыбками, цветами, овощами, сами собирали урожай и пололи травку». В помещении садика всегда царили «идеальная чистота, светло, тепло, уютно, много цветов, аквариум с рыбками, изобилие игрушек».

Писателю и журналисту из Удмуртии Виталию Николаеву Татьяна Семеновна рассказывала о Татьяне Барамзиной так:

«Ребятишки у Тани росли развитые, что и говорить. Все могли: зверюшку слепить, а то и солдата с гранатой, цветы посадить, стихов много знали. Вышивали кисеты для воинов и носовые платки. Что еще?.. По утрам, после зарядки, влажным полотенцем обтирались до пояса,— тут уж им от Татьяны Николаевны спуску не было, всех приучала к закалке... Любила она петь, и дети тоже. В то время в детском саду еще не было пианино. Татьяна Николаевна музыкальные занятия проводила под патефон. Все вместе пели «Орленка», «Эх, хорошо!» и «Куплеты тореадора». Каким образом эта пластинка оказалась в детском саду, никто не знал, но слушали ее с удовольствием и взрослые, и дети...

Детей ведь по-разному можно учить труду. Лучше учить на себе. Это она умела. Бывало, грязно в садике: что поделаешь, у технички работы уйма, не всегда управится, а то и больна. Таня скажет старшим воспитанникам: «Ну-ка, ребята, поможем тете Дусе. Берите тряпки, пол будем мыть вместе. Кто справится с заданием быстрее и лучше?» — и первая начинает мыть. Мы тогда все сами делали: и дрова на зиму готовили, и картошку сажали, и штукатурили, и малярили. Где можно, и дети нам в помощь. Зато никто,— я-то многих своих воспитанников и сейчас вижу,— никто в белоручки не вышел...»

Участок детсада № 90 утопал в зелени  и цветах (из фондов музея Пермского мясокомбината)

Бывшая воспитанница детсада № 90 Лия Калашникова запомнила свою любимую воспитательницу такой:

«Мы, воспитанники Татьяны Николаевны, теперь взрослые люди, а если соберемся вместе, всегда её вспоминаем. В наш садик ходил Ира Пирогова, эвакуированная из Ленинграда. Татьяна Николаевна её учила два года. В результате в школе Иру сразу перевели в третий класс. Разве забудет она свою учительницу!..

Татьяна Николаевна научила нас вышивать кисеты и носовые платки для воинов. Сама она хорошо рисовала. У меня и теперь хранится самодельная коробка с её рисунком. А как не вспомнишь праздничные утренники в детском саду! Их Татьяна Николаевна очень интересно проводила – мы, уже ученики средней школы – продолжали ходить на такие утренники в детский сад, так к ним привыкли…»

Согласно рассказу Николая Николаевича Архангельского, еще одного воспитанника Татьяны Барамзиной, «детсад Шпального поселка был рядовым дошкольным учреждением, но внешним видом своим напоминал сказочный теремок. Сказочным был и небольшой персонал детсада. От улыбчивой полнолицей Татьяны Семеновны Васильевой, директора детсада, напоминавшей «колобок», до сухопарой, ворчливой нянечки – тети Дуси Елшиной. Последняя вполне могла сойти за «бабу-ягу», если бы не ее добрейшее сердце, что в русских народных сказках иногда случается. Были еще воспитательница Вера Константиновна – «принцесса-несмеяна» и повариха тетя Катя.

Персонал детского сада №90 г. Молотов. Начало 1940-х гг.

Но подлинной королевой нашего маленького царства была, конечно же, Татьяна Николаевна Барамзина – общая любимица или «наша Таня», как ее называли. Один глаз у Татьяны Николаевны. слегка косил и этот маленький дефект делал ее необыкновенно задорной и очень милой. Она была нашей воспитательницей и «дневной мамой», старшей сестрой и подружкой. С ней было всегда легко и просто, а главное, весело, хотя за стенами детсада шла тяжелая голодная жизнь военного времени. 

Все, без исключения, были опалены пожаром войны и, как могли» старались оградить нас от тягот военного положения. У «нашей Тани» были удивительные руки. Даже унизительную, но обязательную процедуру санитарного осмотра они могли превратить в минуты полного блаженства и сладко обмирали те, кого касались ласковые Танины пальцы. При конфликтах она заглядывала в глаза «смертельно обиженного» своими лучистыми глазами, гладила его или прижимала к себе, спустившись на корточки, что бывало вполне достаточно для окончания инцидента. 

Как-то Татьяна Николаевна обратила внимание на безутешно плакавшего новичка. Слезы текли водопадом от несправедливости жизни – ухода любимой мамы и незнакомого окружения. 

- Давай знакомиться, - предложила Татьяна Николаевна. – Я тебя знаю! А ты знаешь, кто я?
- Ты «наша Таня», - отвечал страдалец, размазывая по мордашке горькие слезы.
- Вот и чудесно, - воскликнула «наша Таня», не поправляя новичка, а с крепким поцелуем прижимая счастливчика к себе. – Вот и чудесно! Вот и познакомились!

Волшебным образом на лице несчастного страдальца высохли слезы и расцвела солнечная беззаботная улыбка. Так я познакомился с Татьяной Николаевной Барамзиной где-то в конце 1942 года, пяти с половиной лет от роду...» 

Снова вспоминает Татьяна Васильева: 

«С детьми у нее очень хорошо получалось. Я думаю потому, что она с ними, как с взрослыми обращалась. Родители ее очень уважали. А уж дружна с детьми! Как затеяли тополя садить, так кипело все, кто что делает. Даже забор разгородили, я разрешила, чтобы саженцы удобнее носить было. Потом эти тополя вымахали, жаль не увидеть мне их – ноги подводят. Мы же их не подрезали, росли себе вольно.

Жили как? А вот, садик 90-й от мясокомбината ведь. Давали нам кости, холодец мы варили, гематогеном комбинат обеспечивал, сколько надо. Рисовой кашей кормили: за войну мешка три-четыре имели... Радость для детей была – рисовая каша...»

До июля 1941 года Татьяна продолжала жить в общежитии института. Однако в начале Великой Отечественной войны почти все места в студенческих общежитиях пединститута были переданы эвакуированным из западных областей страны, а в главном учебном корпусе разместился военный госпиталь. Девушка осталась без жилья, и заведующая Татьяна Васильева приютила ее в своей комнате в двухэтажном доме по улице Орджоникидзе, недалеко от городского зоосада.

Вместе с хозяйкой и Тане в комнате жили и дети заведующей – Аркадий и Фаина. По словам Татьяны Семеновны, «все делили — и горе, и радость. Да ведь у всех было так: недоедали, не хватало дров, недосыпали. Тог¬да, помню, говорили и к месту, и не к месту: что де¬лать— война!..

Хоть и маленькая комнатушка была на четверых, но в тесноте, да не в обиде. Я полюбила эту девушку, как родную сестру. И дети мои в ней всей душой привязались... Совместная жизнь нас еще больше сблизила. Длинными зимними вечерами часто говорили о книгах. Страсть к чтению у Тани была огромная. Очень любила оперу.
 
С деньгами было туго, небогато жили. Кое–как скопили деньжат, Тане купили короткую заячью дошку. 

Как-то Таня отдала своей подруге Зине, воспитательнице другого детсада, черную юбку. «Ты что это? — спрашиваю.— У самой ведь нет ничего».— «Как это нет? — смеется.— У меня еще плюшевая жакеточка есть — шик, блеск, красота! У Зины вот совсем ничего нет. Пусть поносит». Потом она отдала Зине и серое пальто — поносить. Сама Таня проходила до теплых апрельских дней в своей заячьей полудошке.

А получали так: я, как заведующая, 360 рублей военными деньгами, а Таня иногда и по 600, если работала на полторы ставки работала, да по 600 грамм хлеба... 

А хорошо все же жили! Из садика долетим с Татьяной до нашей Орджоникидзе, 41, достучимся, и коммунией целой чай из самовара ведерного пьем. У меня еще и двое специалистов эвакуированных, на Свердловском заводе работали, всего шесть душ в комнатенке, а вот размещались и жизни радовались...

Таня трусиха была. Долго привыкала к зверью, вернее, как зарычат из зоопарка львы, пугалась поначалу. А раз ночью меня в коридоре в белой ночной рубашке увидела, за привидение приняла, знать-то, даже вскрикнула...

Через станцию Пермь-2 каждый день отправлялись воинские эшелоны. Проходя на работу по длинному чугунному мосту, мы с Таней каждый день шли мимо них как на фронте. Как радовалась Таня каждой доброй вести, с каким ожесточением слушала информацию о зверствах гитлеровцев!..

С первых дней войны Таня стала проситься на фронт. Ей отвечали, что и в тылу нужны люди, но она была настойчива и ходила в военкомат, в райком комсомола каждую неделю. Поступила в школу медицинских медсестер и занималась там после работы. Окончила ее с отличием. Потом стала донором, научилась снайперскому делу. Ее занесли в районную книгу Почета, не раз награждали грамотами. Этим она очень гордилась, но отказы послать на фронт ее очень огорчали...»

В начале 1943 года Таня переехала в дом мясокомбината, стоявший на улице Шоссейной, недалеко от детсада № 90. Жившая вместе с ней техничка детсада Евдокия Федоровна Ельшина так вспоминала о своей соседке:

«Вот уж правда, Татьяна Николаевна любила читать. Помню, мы жили с сестрой на Шоссейной. Придет, бывало, к нам, возится с Нюриными детьми, а потом говорит: – Послушайте. Я прочитала интересную книгу, сейчас вам расскажу. Ну, как не послушаешь? Самим читать недосуг было, да и не умели. А потом, слушать Татьяну интереснее».

По словам Николая Архангельского, «где-то зимой 1942 года или в начале 1943 г. Татьяна Николаевна принесла в садик газету «Правда» с фотографией, на которую было больно смотреть. На ней было изображено полуодетое, замерзшее тело девушки с короткими смерзшимися волосами и веревкой на шее. Статья в газете называлась «Таня». Это был труп юной Зои Космодемьянской. Глаза у Татьяны Николаевны были сухие и жесткие, как будто она много плакала.

- Вот, дети, что они делают с нами, - сказала «наша Таня» и весь этот день была грустной и неулыбчивой. 

Пользуясь тем, что наш дом стоял рядышком, я часто бегал в «самоволки». Возвращаясь после одного из таких «походов», я заглянул в группу. Там никого не было, а возле окна, которое выходило на перпендикулярный улице Шоссейной проулок, стояла Татьяна Николаевна. В комнате звучала красивая мелодия. Слов, которые пел красивый тенор, я не запомнил. В памяти, видимо, благодаря необычной, застывшей Танечкиной фигуре, осталось лишь несколько слов про любовь и остров...Сам я до сих пор не знаю, что же слушала Татьяна Николаевна, обдумывая свое решение уйти на фронт...»

Татьяна Барамзина со своими воспитанниками в детском саду №90 г. Молотов перед уходом на фронт.

Вскоре Таня получила долгожданную повестку. По словам Татьяны Васильевой, «однажды июньским утром 1943 года Таня, как всегда, пришла в детский сад. Зашла в мой кабинет. Смотрю – она с чемоданом.
– Пусть мои вещи тут полежат.
– Ты, о чем, Таня?
– Ухожу на фронт. Там я больше пользы принесу.
– Добровольцем уходишь? Или…
– Добровольцем. Надумала, ухожу.
Я её крепко обняла. Постояли, помолчали.
– Что ж, надо готовиться, – сказала Таня.
В вещмешок мы собрали сухари, испекли в дорогу пирожки. Детям она сказала:
– Дети, я ухожу бить фашистов. Обязательно вам напишу, и вы мне пишите.
А Перечнев Шура говорит:
– Мы Вам нарисуем, как наши побеждают.
– Вы рисуйте, как здесь живете, – ответила, лаская его, Татьяна Николаевна.
На вокзал мы её провожали впятером: Евдокия Фёдоровна, Нюра Челпанова, работница из нашего же садика, я с двумя детьми...

Таня веселая была и на другой день, когда с эшелоном отправлялась. Эшелон с воинской площади шел, долго не отправлялся, она прибегала к нам не раз. И смеется, и плачет... Собиралась вернуться... И детишкам тоже говорила. Но, видимо, чуяло сердчишко ее бедовое, все-таки плакала...

Вскоре я получила от нее первую весточку. Училась тогда она в Центральной женской снайперской школе под Москвой. Дети получили открытку с портретом Зои Космодемьянской. Таня писала: «Высылаю вам портрет девушки-героини. Будьте достойны ее. Пишите мне письма и высылайте рисунки». Мне сообщила, что очень скучает по ребятам. Я в ответ подробно рассказала о том, как живут наши малыши, что все ее помнят, ждут скорого возвращения домой.

Татьяна Барамзина - курсант Центральной женской школы снайперской подготовки. 1943 год

Позже письма стали приходить очень редко. Они были краткими. Я поняла, что Таня на фронте. Дорого обходился врагам каждый ее выход на «охоту». Это и радовало, и удивляло. Ведь какой-то особой храбрости у нее не замечалось.

Через год писем от Тани не стало. Потом приехала ее сестра и рассказала, что мать получила «похоронку». В ней сообщалось, что Таня погибла. И для моей семьи и для всего коллектива детского сада это известие было большим горем...»

В марте 1945 года ефрейтору Барамзиной было присвоено звание Героя Советского Союза − посмертно. В 1977 году Пермский горисполком переименовал улицу Шоссейную, где в 1943-м жила Татьяна Барамзина, в честь героини.

Детский садик № 90 работал долго – больше 40 лет. Рядом с ним возвышались три огромных тополя, которые героиня посадила вместе с ребятишками незадолго до ухода на фронт. Еще в начале 1980-х к садику приходили пионеры из соседней школы №86 и торжественно повязывали на стволы тех тополей красные ленточки. 

В 1984 году детский сад № 90 переехал в новое здание. В маленьком деревянном домике бывшего детсада сначала предполагали открыть музей снайперов Пермского края или детский клуб имени Татьяны Барамзиной. Но все эти планы остались только словами, а в бывшем детсаду разместилась мастерская по резьбе по дереву, где делали резные наличники на окна, мебель и тому подобное. 

Со временем заведующий мастерской выкупил и здание, и всю территорию детского сада. В 1990-е годы бизнесмен пристроил к детсаду разные постройки и разместил там магазин. В конце 1990-х хозяин закрыл мастерскую по резьбе и снес все три знаменитых тополя, которые были еще вполне крепкими - надо было место под автостоянку. 

Сейчас рядом с маленьким зданием садика возвышается кирпичная гостиница «Мельник» на шесть номеров. А сам детсад перестроили и обшили новым материалом. Долгое время в нем размещался женский стриптиз-клуб «Фрукты» для постояльцев отеля.

На здании главного корпуса Пермского государственного гуманитарного педагогического университета в память о героине в 1968 году была размещена мемориальная доска. В 1990 году в оконном проеме в стене здания главного корпуса, где недолгое время училась Татьяна, установили бронзовый памятник-горельеф. На нем на фоне тополя стоит тоненькая фигура девушки, чье тело исполосовали глубокие страшные рубцы. 

Памятник Татьяне Барамзиной в стене в Пермского государственного гуманитарного педагогического университета. 2015 год

Более трети века в университете каждый год в мае проводится легкоатлетическая эстафета памяти Татьяны Барамзиной. На старт выходят более 50 студенческих групп с младших курсов от всех одиннадцати факультетов вуза. Перед стартом студенты по традиции приносят цветы к подножию памятника девушке-героине.

Николай Архангельский, ставший известным поэтом Екатеринбурга, на склоне лет так писал о Тане Барамзиной: 

«Через всю жизнь пронес я благовейную память о чудесной удмуртской девушке из г. Глазова. Таня была светлым, солнечным человеком. Все в ней было прекрасно: лицо, глаза, волосы, ее легкая походка, которой она шла по жизни, не всегда легкой и радостной, ее волшебные материнские руки. Ей не суждено было стать матерью, но мы, ее воспитанники, которые, надеюсь, здравствуют по городам и весям нашей Родины, отдаем ее памяти свои дочерние и сыновние низкие поклоны. В пекле войны всегда погибают лучшие, потому что они первыми задают себе вопрос: «Кто, если не я?»...»