Глазов. Весна 1921-го. Трудармейцы

       Начало 1920-х годов... В Удмуртии, как и по всей стране, царят всеобщая неустроенность, развал и разруха... Всего два года назад огненный вал сражений гражданской войны несколько раз прокатился по Глазовскому уезду, оставив после себя братские могилы, руины и поля, изрытые траншеями и воронками от снарядов. 

       В это непростое время, 4 ноября 1920 года, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров РСФСР принимают Декрет об образовании Вотской Автономной области. Поскольку три четверти населения Глазовского уезда были удмуртами, столицей области становится вятский уездный город Глазов. 

       Первая столица Удмуртской автономии была совсем небольшим городком. В 1910 году в Глазове жило четыре с половиной тысяч человек. На 509 деревянных домов и строений города приходилось всего 44 каменных здания. Улиц, мощенных камнем, в городе не было. В распутицу и дождливую осень там царила непролазная грязь. Благоустройство ограничивалось лишь проложенными вдоль улиц дощатыми тротуарами и посыпкой дорог гравием и щебнем.

	Панорама города Глазова. Начало ХХ века (ЦГА УР. Ф.Р-1585, оп.2, д.146)

       В годы гражданской войны страна жила по законам «военного коммунизма». Большевики, взявшие власть в свои руки, мечтали превратить Россию в единую огромную фабрику, где руководящий центр контролирует и  руководит абсолютно всем хозяйством и предприятиями в стране.

       Одной из главных опор «военного коммунизма» стала трудовая повинность. Сначала 5 октября 1918 года большевики вводят строго обязательный труд для всех «буржуазных элементов» и «эксплуататоров»: фабрикантов и купцов, царских чиновников и офицеров, духовенства и служащих. «Бывшие» и члены их семей обязаны были, часто под конвоем, вычищать улицы городов от куч мусора, который в революционном угаре 1917 года никто не хотел убирать, и выполнять другую тяжелую и грязную работу.

       Однако в декабре 1918 года  новый советский кодекс законов о труде вводит трудовую повинность уже для всех безработных граждан РСФСР. Затем были запрещены прогулы и самовольные переходы граждан на другую работу. 

       Но рабочих рук в стране, где бушевала гражданская война, по-прежнему не хватало. И, начиная с января 1920 года, согласно декрету Совнаркома «О порядке всеобщей трудовой повинности», практически всё трудоспособное население, независимо от профессии и социального положения, могло быть привлечено к выполнению различных трудовых заданий и общественных работ. Отныне никто – ни «буржуй», ни крестьянин, ни пролетарий, не имел права отказаться от работы, на которую их отправляла комиссия или «бюро».

	В трудовой армии. Веневский уезд Тульской губернии. Май 1920 года

       Тогда же, в начале 1920 года, на основе частей Красной Армии, оставшихся не у дел после победы над белогвардейцами, начали создаваться армии трудовые. Здесь сохранялась жесткая военная дисциплина, только вместо винтовок у солдат в руках были топоры, лопаты и тачки. Трудовые армии, согласно приказу, часто перебрасывали туда, где возникала на то государственная необходимость. Первой из них стала 1-я Революционная Армия Труда, сформированная на Урале в январе 1920-го на базе 3-й армии Восточного фронта.


       В начале 1920-х годов, после разгрома белых армий, перед большевиками встает новая и вполне ощутимая угроза. С каждым днем росло озлобление среди немалой части крестьян, смертельно уставших от долгой войны, разрухи, множества государственных повинностей и грабительской продразверстки.
 
       В мае 1921 года Вотский отдел областной ЧК с тревогой сообщал: «Отношение населения против Соввласти в духе монархизма». В Удмуртии в письмах того времени люди писали своим близким уже так: «Да еще ты куманек не серчай на меня, не высказывайся коммунистом, сейчас здесь коммунистов ненавидят».
 
       Именно в эти дни в Глазове происходит бунт трудармейцев, едва не обернувшийся большой бедой.


       Большую часть трудармейцев города составляли местные крестьяне-удмурты, мобилизованные властями для различных работ. Также в Глазове трудились бывшие красноармейцы, которых не распустили по домам, а оставили в городе. О том, как жилось этим людям, можно узнать из акта комиссии Глазовского уездного комитета Российской коммунистической партии. В конце марта 1921 года ее члены – помощник инспектора Рабоче-крестьянской инспекции Миронов и сотрудник ЧК Вотской области Логинов – провели «всестороннее обследование быта, условий жизни и общего положения трудармейцев». 

	Плакат «Работать надо — винтовка рядом». Художник В.В. Лебедев. 1920 год

       Как выяснилось, положение многих из них было весьма  удручающим:

       «В ведении Коммунального Отдела находится 90 человек. Помещение, занимаемое ими, представляет собой грязную клоаку и совершенно не приспособлено для жилья. Грязь невероятная, окна выбиты, сырость. Скученность такая, что нет возможности даже изолировать больных. Заболеваемость всякими заразными болезнями, по словам трудармейцев, достигает значительных размеров. Особенно часты заболевания тифом.

       Кроме того, в ведении того же Коммунального Отдела находятся еще 20 человек, помещающихся в столярной мастерской...» Трудармейцы «в отношении продовольствия находятся на одинаковом со всеми гражданами положении. Кроме общегражданского пайка получают еще по 3 фунта мясосбоя. Столуются из общего котла, кухня производит довольно сносное впечатление...»

       В бараке уездного лесного комитете проживало около 200 человек. «Воздух спертый и тяжелый. Трудармейцы жалуются на то, что печки дымят... В ведении Улескома находятся еще 9 человек, работающих в сапожной мастерской... Все трудармейцы ... получают паек, установленный для рабочих этого учреждения и в продовольственном отношении поставлены в сравнительно хорошие условия».

	Плакат «Не ленись!» Художник В.В. Лебедев. 1920 год

       Известно, что в марте 1921 года Вотский ревком разрешил выдать лесному комитету для питания его трудармейцев 100 пудов мяса. Однако областной продовольственный комитет заменил мясо так называемым «сбоем мелкого скота (ноги и головы) в двойном размере». В ответ леском, «принимая во внимание непригодность сбоя мелкого скота в употреблении на работах в некоторых местностях, где общего котла организовать не представляется возможным», попросил все же выдать хотя бы 50 пудов нормального мяса.


       В ведении Совнархоза находилось 120 трудармейцев, по большей части расселенных по домам горожан. Это были «большей частью квалифицированные рабочие – кузнецы, слесаря, столяры».  Они больше всего были недовольны тем, что им для работы до сих пор не выдали одежды и «даже крайне необходимых рукавиц».

       В Конгосоре (государственных конюшнях) трудилось  «36 милитаризованных рабочих. Помещение вполне походящее. Рабочие получают тыловой красноармейский паек».

       Трудармейцы, работавшие в ассенизационном обозе (вывозившем нечистоты из выгребных ям), жаловались комиссии, что им уже два месяца не выдают жалования. В свою очередь, рабочие уездного продкомитета имели претензии к своей уборной, «которая никогда не чистится. Это обстоятельство вызывает невероятное зловоние и эпидемии. При таких условиях жить людям, вдыхая отравленный и наполненный всякими испарениями воздух, совершенно невозможно...».  

Плакат «Милиционная армия - армия труда!» 1920 год. Художник Николай Михайлович Кочергин

       Больше же всего, по словам членов комиссии, трудармейцы жаловались, что совершенно «не получают мануфактуры, которая распределяется местными продорганами», и «обуви, даже лаптей». А демобилизованные красноармейцы, застрявшие в Глазове, очень тяготились «неопределенностью их положения» Кроме того, «книжки и газеты трудармейцам совершенно не поступают. Так же не ведется и политическая работа. О всех событиях настоящего момента трудармейцы имеют весьма смутное представление...». 

Плакат «Могучим ударом труда мы уничтожим оковы разрухи». 1921 г. Художник В. Кудряшов

       Один из трудармейцев –  Дмитрий Лекомцев, работавший при коммунальном отделе, 30 мая 1921 года отправил в газету «Известия областного ревкома» весьма сердитое письмо:

       «...Я объясняю, товарищи трудоармейцы, что... для поправки разрухи ... собраны сюда крестьяне ..., которые могут работать топором и держать в руках какую-нибудь специальность... 

       Я знаю, что из вас взяты полезные работники, и оторвано ваше хозяйство, и дома ваши в разрухе, ... потому что работать дома некому. Дак вот, товарищи трудоармейцы, многие из вас знают, что здесь работа бывает экстренная... чистить площади, копать ямы, отоплять дома, пасти лошадей и вертеть моторы руками. Ну и где придется, сделать ремонт... приходится работать ...  столярам, плотникам и печникам. 

       Так вот, товарищи трудоармейцы, можете ли вы вертеть мотор лесопильный и копать ямы с 18 фунтов (7,2 кг) овсянки в месяц? Я знаю, товарищи, что городской козе дают на месяц пуд (16 кг) овсяных отрубей. 

       Тут еще и матерятся некоторые лица – да почему плохо работаете. Да и более невозможно, потому что голодные, босые и нагие. И нечево ... равнять нас с гражданами города Глазова, что они тож получают ту самую норму. ... Из них некоторые сидят за столом, работают пером. А могут ли те товарищи равнять интеллигентный труд ... [с работой] топором, или ломом, или лопатой, или вертеть мотор руками? Так вот, товарищи, усвойте это объяснение и не сравнивайте рабочих с интеллигентами, как топор с пером...»


       В начале весны терпение трудармейцев Глазова подошло к концу. Пора было выезжать на свои поля, пахать и сеять, чтобы в их семьи не пришли голод и нищета. Но конца-краю пребыванию крестьян в городе по-прежнему видно не было. 

Крестьяне-удмурты на ярмарке в селе Караул Глазовского уезда. 1913 год. Фотограф К.В. Щенников

       В пятницу 15 апреля трудоармейцы решились на открытый протест. По словам заведующего отделом труда Глазовского уездного исполнительного комитета Мышкина, в тот день «около 6 часов вечера, когда я был в Красном клубе на сессии военно-революционного трибунала, меня из отдела труда вызвал по телефону тов. Исупов, заве¬дующий тарифно-нормировочным отделом, и объяснил, что около отдела собралась толпа трудармейцев человек 300-400 с требова¬нием об отпуске их по домам...»

       Не слишком обеспокоенный этим известием, Мышкин попросил Исупова передать собравшимся, что «распоряжения Центра о демобилизации и массовых отпусках нет», и им лучше «немедленно разойтись», так как его «сегодня в отделе труда не будет». Трудоармейцам предложили «выбрать из своей среды 3 человек, которые могут завтра придти за полу¬чением более точных разъяснений о демобилизации и только что полученного распоряжения СТО о порядке пользования отпусками, объявленного в Известиях ВЦИК от 10 апреля № 77». 

Крестьяне-удмурты на Соборной площади города Глазов. 1910-е годы

       Трудармейцы разошлись. Однако утром следующего дня – 16 апреля «вместо трех человек явилась толпа равная вчерашней и остановилась во дворе около выхода из Отдела». Пять человек из собравшейся толпы зашли в комнату заведующего отделом Мышкина и потребовали от него «дать им отпуска и для объяснения выйти на двор».

       В ответ Мышкин дал делегации «полное разъяснение о существующих на этот предмет распоряжений» и заявил: «я вас не собирал и поэтому выходить на двор не считаю нужным». После этого заведующий «попросил делегацию выйти из комнаты» и поспешил в ревком, находившийся неподалеку, для доклада о случившемся. Но когда он проходил по двору мимо трудармейцев, то из толпы послышались злые выкрики «Лови его! Арестовать! Бей его!». Несколько человек, сжав кулаки, направились было к: Мышкину, но заведующему, по его словам, «какими-то судьбами» удалось «избежать избиения». Скорее всего, просто сбежал.

       В то время Ревком Вотской Автономной области размещался в двухэтажном кирпичном особняке глазовских купцов Столбовых на улице Вятской. Сейчас в том здании находятся районная библиотека, ЗАГС и учреждения культуры и туризма Глазовского района.

Здание областного. исполкома Вотской Автономной области в Глазове в 1921 году

       Когда испуганный Мышкин рассказывал об инциденте председателю Вотского ревкома Иосифу Наговицыну, подоспевшие трудармейцы заполнили двор дома Столбовых «с теми же требованиями». Но Иосиф Алексеевич, не дрогнув, спокойно вышел на крыльцо к разгоряченной толпе и «дав соответствующие  разъяснения, просил их разойтись,  на что из толпы кричали: «Нам нужен отпуск, а не слова». На разъяснения, что распоряжения о массовой демобилизации не имеется, толпа кричала: «Нам не нужно частных отпусков, отпустите нас всех»...».

Первый председатель Удмуртской автономии И.А. Наговицын.  Художник: Алексей Павлович Холмогоров

       Следует напомнить, что Иосиф Наговицын был сыном местного крестьянина-удмурта из деревни Омутница, лежащей всего в 14 верстах от Глазова. Можно не сомневаться, что к трудармейцам председатель ревкома обратился не на русском, а на родном для всех удмуртском языке. И он, в отличие от Мышкина, знал, как надо вести разговор с обозленными на власть земляками. Поэтому Иосиф Алексеевич, едва не сорвав голос, все же смог «после долгих увещеваний» уговорить трудармейцев «разойтись и ждать распоряжений». 
 
       В тот же день, 16 апреля, члены ревкома и областного партийного комитета срочно собрались на совместное совещание обсудить произошедшее. По их мнению, «в общей массе чувствовалось, что здесь явление не стихийное, а руководит рука опытного организатора. Все трудармейцы находятся на работах в разных учреждениях и собраться могли только но инициативе известных лиц. Кроме того, еще ранее было замечено, что ведется сильнейшая агитация, которая вызвала неистовое брожение среди них».

       Также стало известно, что 19 апреля трудармейцы могут не выйти на работу и самовольно разойтись по домам. «Дабы предупредить могущие возникнуть нежелательные последствия»,  областные власти постановили:

       «1. Принимая во внимание доклад тов. Мышкина и содокладчика тов. Наговицына, из которых видно, что толпа трудоармейцев действует вполне организованно, и требования ее «Арестуй, бей, распускай по домам» еще раз подтверждают, что нужно предпринимать особо экстренные меры.

       2. В случае контрреволюционного выступления Обревком не располагает боевыми частями [для] его подавления. Таким образом, город Глазов и окрестности его в радиусе 5-ти верст в ночь с 16-17 апреля объявить на военном положении...».

Наговицын Иосиф Алексеевич, председатель областного  исполкома Удмуртской Автономной области

       Тут же был создан оперативный штаб, которому подчинили «все военные части, находящиеся в гор. Глазове», а отряд особого назначения был приведен в полную боевую готовность. Областной ЧК было поручено немедленно найти «виновных в организации выступления и привлечь к ответственности».  

       Вместе с тем, чтобы не накалять обстановку в городе, ревком и обком партии пошли на компромисс и «признали возможным», начиная с 20 апреля, «предоставление отпусков на сельско-хозяйственные работы трудоармейцам мобилизованным, родившимся в 1888, 87 и 86 гг. и взятых по пов[торному] сбору того же возраста». Не распускали по домам только работников, трудившихся на лесосплаве и мобилизованных специалистов – от плотников и печников до санитаров и канцеляристов.

       Чекисты начали поиск зачинщиков бунта. Несколько человек были арестованы. Вскоре в ревкоме с облегчением констатировали: «В городе абсолютный порядок. Не чувствуется больше брожения среди трудармейцев».  

       23 мая руководство Вотской Автономной области все же «признало желательным» не просто отправлять трудармейцев 1886-1888 года рождения в отпуска, а провести их окончательную демобилизацию.

       В то неспокойное время подобный бунт в другом городе или губернии мог закончиться разгоном толпы, стрельбой и немалой  кровью. Такая трагедия спустя год произойдет в городе Шуя в марте 1922-го. Но в Глазове, благодаря решительным действиям и выдержке председателя ревкома Иосифа Наговицына, прибегать к крайним мерам, к счастью, не пришлось.


       Несмотря на роспуск части трудармейцев по домам, власти области в мае 1921-го продолжили мобилизацию «рабочей и конской силы» по «трудовой и гужевой повинности во время летних работ». Других крестьян в свободное от полевых работ время отправили «на выработку кирпича». Кроме того, для «починки мостов на проселочных и трактовых дорогах» решено было собрать «рабсилу: 2500 конных и 2500 пеших» на срок «не позднее октября 1921 г.».  

	Удмуртские крестьяне. 1912 год

       28 мая ревком решает провести «мобилизацию рабочих и подвод ... из деревень, прилегающих к железной дороге». Всего – 900 крестьян из шести волостей на 465 подводах. Кроме того, поголовно мобилизовали всех мужиков и подводы из деревень Лудошурской волости – Качкашур и Омутницы (родины Иосифа Наговицына). Было дано строгое указание: «рабочие и подводы должны быть использованы до начала сенокоса».

       В июне 1921 года столица Удмуртской автономии была перенесена в Ижевск. Ревком и все организации Вотской области вскоре переехали на новое место работы. А Глазов снова становится обычным захолустным городком...

       Нараставшие проблемы в стране, в конце концов, заставили руководство партии большевиков отказаться от перегибов «военного коммунизма» и своих утопических теорий. 14 марта 1921 года X съезд Российской коммунистической партии провозгласил новую экономическую политику – НЭП. Ненавистная всем продразверстка была заменена натуральным налогом, что серьезно облегчило положение крестьян.

Агитационный плакат времен НЭПа. 1920-е годы

       В связи с переходом к НЭПу трудовые армии были постепенно распущены. В 1922 году был принят новый закон о труде, отменивший всеобщую трудовую повинность. В стране вводится свободный наем рабочей силы. Отныне трудовая повинность допускалось только для борьбы со стихийными бедствиями и при недостатке в рабочей силе для выполнения важнейших государственных заданий.


       К трудовым армиям в СССР вернутся в начале Великой Отечественной войны. В конце 1941 года была введена принудительная трудовая повинность и созданы рабочие батальоны военного образца, включенные в систему НКВД. Трудармейцы были заняты на добыче полезных ископаемых, на строительстве и лесозаготовках, трудились на оборонных заводах.

Депортация немцев Поволжья в 1941 году

       В трудовые армии через военкоматы мобилизовывали «неблагонадежных»: этнических немцев, финнов, эстонцев, румын, венгров, итальянцев, корейцев, интернированных лиц и освобожденных из фашистского плена советских военнопленных. Официально эти люди считались свободными, но на деле их положение мало чем отличались от заключенных. За годы войны во многих  исправительно-трудовых лагерях Урала почти каждый пятый немец-трудармеец погиб от голода, холода и непосильных условий труда.

       В 1948 году две тысячи советских немцев, бывших трудармейцев, были направлены в Глазов на строительство Чепецкого механического завода и жилого фонда. Их умелыми руками возведены заводские цеха и целые улицы города. Со временем немало немцев-спецпоселенцев остались в Глазове и обрели здесь вторую родину. Но это уже была совсем другая история... 

Немцы-спецпоселенцы у барака в Глазове. 1950-е годы

02.11.2020