Музейно-краеведческое движение в Глазове как явление революции

Революция 1917 года оказала громадное влияние на судьбу страны и все сферы жизни общества, в том числе и на культуру. В культуре это влияние проявилось не сразу. Ведь в 1917 году контуры будущего советского строя были еще едва обозначены. Исследователи отмечают, что особый международный статус России как «осажденной крепости» только намечался, задачи формирования «нового человека коммунистического общества, свободного от пережитков прошлого», созревали пока только в головах революционных теоретиков. Именно эти факторы определяли особые условия развития отечественной культуры на протяжении многих десятилетий.

Фотографии экспозиционных залов музея начала 1920-х гг.

Большевики обращали особое внимание на воспитание революционного сознания населения: регулярно устраивали митинги, читали лекции, проводили собрания с обсуждением злободневных задач Советской власти. Революция активизировала культурное развитие всех народов молодого советского государства. Складывались новые традиции, появились новые праздники.

Значительным явлением в культурной жизни города и уезда стало празднование годовщины Октябрьской революции с 6 по 9 ноября 1918 года. В фондах ЦГАУР (Центральный государственный архив Удмуртской республики) сохранился отчет в президиум Глазовского уездного исполкома, составленный заведующим отделом культуры Пиньковским [13. Л. 360–361 об.]. Из отчета стало известно, что для организации праздничных мероприятий уисполком создал особую комиссию в составе 40 чел., которые отправились в волости «с целью агитации и правильного освещения происходящих событий». В городе 6 ноября 1918 года вечером в здании духовного училища состоялось торжественное заседание и открытие Народного дома. А 7─8 ноября «положительно все граждане города, не исключая и буржуазных элементов» участвовали на митинге и в манифестации.

Советские учреждения и частные дома были украшены гирляндами из веток ели, красными флагами, транспарантами. Духовой оркестр исполнял «Марсельезу», участники манифестации пели песню «Интернационал». В солдатском клубе (в здании мужской гимназии – В.Л., Т.Л) был показан бесплатный спектакль «Безработные» в четырех частях, демонстрировались кинофильмы. Для детей организаторы праздника кроме спектакля устроили бесплатное угощение приблизительно на 2500 чел. В городском сквере напротив здания Коммуны («белое» здание духовного училища – В.Л., Т.Л.) состоялся митинг, посвященный памяти погибших в боях с колчаковскими отрядами красноармейцев, и, как сообщается в отчете, был сооружен «обелиск в виде высокой башни».

В праздничные дни обелиск «красиво был иллюминован и далеко маячил в темноте своими разноцветными лампочками». Примерно по такому же сценарию прошли торжества в волостных центрах уезда. На лозунгах, украшавших манифестантов, значилось: «Смерть паразитам!», «Да здравствуют великие вожди всемирного пролетариата!» В резолюциях митингов участники требовали, чтобы власть, «попавшая в мозолистые руки крестьян и пролетариев, выпущена, ни в коем случае, не должна быть» [13]. 

Становление новой культуры в первые годы советской власти сопровождалось общественным подъемом. Инициатива, энтузиазм, стремление к творческому преобразованию стало «визитной карточкой» этого времени. Даже в условиях Гражданской войны местные органы власти продолжали осуществлять культурно-массовую работу среди населения. В докладе начальника гарнизона г. Глазова Н.И. Воинова ревкому о положении дел в городе на 22 февраля 1919 года читаем: «Жизнь ведь нельзя остановить ˂…˃ Сегодня был спектакль, вчера – вечеринка в солдатском клубе ˂…˃ Начнем готовиться к празднику 1 Мая» [3. С. 87–88].

За короткий срок в стране и нашем крае появилось множество добровольных объединений культурно-просветительского характера. В 1919 году в Глазове и уезде работали до 70 кружков и 38 народных домов, создававших новые формы культуры. В докладной записке комиссии по проведению первомайского субботника 1920 года сообщается, что культурно-просветительная секция уисполкома распространила 800 воззваний, 300 номеров газеты «Жизнь крестьянина», 300 номеров газеты «Вятская правда», 28 брошюр агитационного характера. Комиссия также организовала спектакли по пьесам «Гибель надежды» Зудерина, «Сокровище» Киреева-Гатчинского, «Сон на Волге» Островского. Спектакли демонстрировались в Красном клубе, клубе им. Троцкого, при Союзе коммунистической молодежи, в конском запасе (запасная воинская команда с мобилизованными на фронт лошадьми – В.Л., Т.Л.). Везде, где были спектакли и концерты, устраивались митинги на тему праздника [3. С. 92–93].

Активно велась культурно-просветительная работа среди удмуртского населения. В частности, газета «Ижевская правда» от 20 марта 1924 года информировала, что по инициативе руководителей Глазовского удмуртского кружка в день 3-летней годовщины области состоялось открытие клуба (в здании, известном краеведам города как «дом купца Волкова» – В.Л., Т.Л.). Спектакль и концерт на удмуртском языке, по словам автора заметки, «доставили гостям большое удовольствие». Торжество закончилось товарищеским чаепитием, танцами и играми. С целью расширения аудитории при клубе предполагалось организовать справочное бюро, дом крестьянина и общедоступную чайную-столовую [3. C. 111]. 

Особое место в ряду культурных учреждений занимали краеведческие общества, как тогда было принято говорить – «академии наук на местах», призванные ликвидировать необразованность и общественную инертность масс. Революция явилась переломным этапом в развитии еще одной формы краеведческого движения, – музейного дела. Созданное в мае 1917 года Глазовское удмуртское культурно-просветительное общество под председательством священника Преображенского собора В.Д. Крылова, также считало, что музей является непременным направлением создания социалистической культуры удмуртов.

Понимая, что «всякая нация должна дорожить своим историческим прошлым», Общество решило немедленно приступить к созданию национального музея и собирать все то, что «может дать полную картину о быте и нраве вотяков, а также о ходе исторического развития этой народности» [6. С. 74]. В Уставе Общества задача музейно-краеведческой деятельности формулируется в двух параграфах (§§ 3 и 13): «В Глазове открывается вотский музей и занимается изучением быта вотяков» [10. С. 164].

Музей в Глазове создавался в русле централизованной музейной сети, чему способствовал ряд декретов СНК (Совет народных комиссаров), например, «Об объединении деятельности художественных и культурно-исторических музеев при НКП». В Наркомпросе (Народный комиссариат просвещения) 28 мая 1918 года был создан отдел по делам музеев и охране памятников.

Основной задачей была признана охрана памятников, зданий, старых вещей, документов, являвшихся, которые, следуя воззванию Исполкома Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, являются «нашей историей, нашей гордостью, почвой, на которой вырастает новое народное искусство». В соответствии с социалистической концепцией культурной революции государство стремилось превратить культурные ценности «в музеи для общенародного пользования и сделать их источником воспитания» [С. 243].

В августе 1918 года, несмотря на революционный кризис и Гражданскую войну, в Глазове был организован музей по адресу «ул. Первомайская, библиотека им. Короленко» [1. С. 2]. К сожалению, мы не располагаем подробными сведениями о работе этого музея. Вероятно, в условиях Гражданской войны он свернул культурно-массовую деятельность, продолжая хранить немногочисленные накопленные экспонаты.

Вместе с тем известно, что работа музеев подчинялась губернскому исполкому Советов солдатских, рабочих и крестьянских депутатов. Не случайно в сентябре 1918 года президиум губисполкома постановил передавать в Вятский губернский музей монеты и другие старинные предметы, поступившие «после реквизиции у разных лиц». А право приема предоставлялось заведующему музеем Ф.Г. Гогель [Л. 160].  С декабря этого же года в губернских отделах народного образования образовались подотделы/комитеты по делам музеев и охране памятников искусства, старины, народного быта и природы, которые также активно участвовали в музейном краеведении.

О поисках оптимального направления развития музеев, проектах организации культурно-просветительной работы дают представление материалы первого Вятского общегубернского съезда деятелей по народному образованию, проходившего 10 – 19 декабря 1918 года. Основное направление съезда определялось положением, высказанным в докладе: «Трудовой народ старым содержанием духовной жизни жить не может. Новое содержание, задачи и новые формы социалистической культуры – культуры трудового народа и пролетариата должны быть как можно скорее даны трудовому народу» [9]. В документах 1920 года Глазовский музей назван секцией при внешкольном подотделе уездного отдела народного образования (УОНО).

Положение о музее утвердил 9 сентября 1920 года губернский Вятский музей местного края. Заведующей музейной секцией стала Вера Ивановна Агафонова, бывшая учительница Глазовской женской гимназии [1. С. 1]. Однако она проработала совсем недолго. В документе от 6 ноября 1920 года музей назван музейно-экскурсионно-выставочным отделением при Глазовском уоно (кстати, заведующим уоно был С.А. Чирков, впоследствии преподаватель, завуч педтехникума). Инструктором отделения назначена Анна Ивановна Ежова, учительница Порезской школы 1-й ступени. 

Документы личного фонда А.И. Ежовой, хранящиеся в краеведческом музее, показывают активную деятельность заведующей на новом поприще [11]. Она обучилась на музейных курсах, организованных Вятским губернским музеем местного края и Центральным бюро краеведения. В 1921 году участвовала в работе съездов музейных деятелей Урала (Екатеринбург) и северных районов (Вятка).

Основным направлением деятельности музея в этот период стало комплектование фондов, формирование музейных коллекций. С целью приобретения бесермянских костюмов Ежова выезжала в Нижне-Уканскую, Юрскую, Ежевскую, Пышкетскую волости. Сохранившиеся фотографии экспозиционных залов музея начала 1920-х годов показывают, что основу музея составляли этнографические предметы. А общее количество палеонтологической (266 единиц), историко-археологической (14), этнографической (1137), экономической (17) и художественной (81) коллекций превышало 1500 единиц [11]. Музей проводил также экскурсионную работу.

В.В. Ивасенко, исследовавшая историю музея с начала его создания, отмечает, что, несмотря на тесноту и неприспособленность экспозиционных площадей, заведующая, единственный сотрудник, с декабря 1924 по сентябрь 1925 года провела 24 экскурсии для 393 учащихся. За этот же период возможностью бесплатного посещения воспользовались более трех тыс. глазовчан и жителей окрестных селений. Поскольку Ежова (по мужу – Наговицына) в это время училась в педагогическом техникуме, музей для посетителей был открыт лишь три раза в неделю [1. С. 3].

Нужно отметить, что заведующие музеем местного края часто менялись. Причин смены кадров было много, среди которых наиболее важные – профессиональная неподготовленность, низкая зарплата, плохие материально-технические условия работы. В октябре 1925 года Анна Ивановна Ежова уволилась с работы по собственному желанию и новой заведующей назначили Горбушину Нину Петровну, воспитательницу Глазовского центрального удмуртского клуба. В этот период музей местного края был передан в подчинение общего отдела Глазовского исполкома. В 1926 году музеем заведовала И. Бельтюкова. Затем с 1928/1929 года в документах появляется фамилия Вассы Ивановны Чирковой. Период ее деятельности отмечен краеведческими экспедициями и формированием новых музейных коллекций. 

Как известно, революция пробудила в гражданах новой России активный интерес к собственной истории и культуре. Участники краеведческого движения, объединяясь в кружки и общества, собирали сведения о природных ресурсах, охраняли памятники истории и культуры, изучали народное творчество, быт, хозяйственную деятельность населения, совместно с музеями вели просветительскую работу. 1920-е годы по праву называют «золотым десятилетием советского» краеведения.

В Вятской губернии краеведение имело глубокие корни. А после революции это движение возглавил Вятский учительский институт. Маститые ученые и ведущие краеведы губернии, в том числе П.П. Глезденев (педагог, бывший православный миссионер, этнограф), П.Н. Луппов (историк, археограф, краевед) читали лекции по историческому краеведению и этнографии, учили студентов навыкам архивных и полевых исследований. Кстати, в институте с 1918 по 1928 годы учились 44 удмурта, 11 марийцев, восемь коми, три татарина, два чуваша и одна бесермянка.

Руководя исторической секцией студенческого краеведческого кружка, Павел Николаевич активно использовал краеведческие материалы. Возглавляя отдел местной истории Вятского научно-исследовательского института, он привлекал студентов к сбору анкетных материалов на тему «Влияние революции на быт нацмен» («нацмены» – представители нерусских народов России). Луппов был уверен в том, что краеведение для учителя «это единственная работа, где можно поработать научно и дать ценные научные сведения» [2. С. 487].
 
Активную работу по изучению традиционных элементов удмуртской культуры и создание на этой основе новых форм вели краеведческие организации Вотской автономной области. Самым значимым среди них было общество «Бӧляк» («Соседство»), созданное в 1922 году К. Гердом, в то время студентом Высшего литературно-художественного института. Первоначально Общество состояло из числа московских студентов-удмуртов, занимавшихся культурно-этнографическими исследованиями удмуртского народа.

В Уставе общества подчеркивалось, что основные задачи заключаются в сборе материалов по истории, этнографии и быту удмуртов с целью «приближения научной работы к массам и вовлечения последних в работу общества» [14. Л. 12]. По примеру московского общества стали создаваться местные краеведческие объединения в Казани, Вятке, Дебёсах и др. В Глазове в 1923 году отмечен кружок краеведения, в 1925 году ставший Обществом по изучению местного края. Вероятно, общество базировалось при доме Удмуртской культуры и ведущую роль в нём играли преподаватели педтехникума, в котором студенты изучали краеведение как учебный предмет (а в школьный курс краеведение включено в 1920/1921 учебном году).

Из преподавателей, интересующихся краеведением, нам известны имена И.Ф. Ившина (директор педтехникума в 1922–1928 годах), преподавателя литературы Ф. Пономарева, преподавателя биологии Ф.И. Волкова. Так, учащиеся и директор техникума помогали в археологических раскопках чепецких памятников, проводившихся с июля 1926 года под руководством московского археолога А.П. Смирнова. А в раскопках на городище Иднакар под руководством С.Г. Матвеева в июне-июле 1928 года кроме Ившина участвовали В.И. Чиркова и В.Ф. Вильмон (В.Ф. Фаддеев) [12].

Директор музея В.И. Чиркова и преподаватель педтехникума Ф. Пономарев участвовали также в этнографических экспедициях 1928 и 1929 годов. Руководимая К. Гердом группа в конце августа – начале октября 1928 года работала по теме «Труд и быт удмуртских детей», а в августе следующего года члены экспедиции изучали труд и быт удмуртских детей и жилища глазовских удмуртов.

В отчете К.П. Герд записал: «Собраны материалы по отделам: а) утробный период удмуртского ребенка; б) родильные обряды, в) грудной возраст, г) дошкольный возраст, д) школьный возраст, е) игрушки и игры вотских детей, ж) детская одежда, з) лечение детских болезней у вотяков… Записано и заснято 79 игр, 15 детских игрушек, 12 текстов детских песен и 12 мелодий (на фонографе), сделано 456 фотоснимков, 30 зарисовок детской одежды» [12].

Кстати, экспедиционные материалы К. Герд использовал затем в своей работе «Человек и его рождение», выразив в предисловии признательность своим информаторам и постоянным корреспондентам за помощь в сборе этнографических и фольклорных материалов [7. С. 189]. 

Благодаря публикации писем К. Герда в сборнике «О ней я песнь пою» известным удмуртским литературоведом Ф.К. Ермаковым, мы обнаружили подробные сведения о второй экспедиции в письме К. Герда В.И. Чирковой от 7 мая 1929 года [7. С. 314]. Из Москвы Герд пишет, что Удмуртская глазовская экспедиция пройдет в Пудемском районе предположительно в весенне-летнем триместре. В Глазов он сам собирался приехать 1–10 июня.

Отряд экспедиции предполагал небольшим, состоял, очевидно, из трех человек: В. Чирковой, И. Кочеткова (чертежника Института народов Востока) и К. Герда. Ф. Пономарева он в этот раз не смог пригласить из-за финансовых затруднений. Из письма видно, что Чиркова в это время еще училась в Вятском пединституте, и Герд советует ей защищать дипломную работу осенью [7. С. 314]. Кстати, известно, что в институт её, учительницу Ува-Туклинской начальной школы, тоже направил Герд. Об этом Васса Ивановна вспоминала в 1965 г. в письме своей подруге К.И. Корепановой, автору учебников по удмуртской литературе. Фрагменты письма опубликованы в сборнике «Как молния в ночи. К. Герд. Жизнь. Творчество. Эпоха» [4. С. 634–635].

Из письма мы узнаем, что Васса всю жизнь пронесла самые теплые чувства к Кузебаю. Она не осмелилась открыть свои чувства соратнику, потому что считала себя недостойной Герда. К тому же он был уже женат на Н.А. Ирисовой. Однако благодаря К. Герду Чиркова начала заниматься краеведением, возможно, не без его участливого отношения стала директором музея местного края в Глазове. А после ареста Герда (13 мая 1932 года по сфабрикованному обвинению в руководстве контрреволюционной организацией: общество «Бӧляк» стало, по сценарию ОГПУ, основой для СОФИН («Союз освобождения финских народностей»), деятельность которого якобы была направлена на отторжение Удмуртской АО от СССР)

В. Чиркова попыталась помочь другу в беде. Она три раза съездила в Киров к П.Н. Луппову и через него передавала арестованному деньги и посылки в тюрьму в Нижнем Новгороде. Павел Николаевич, разумеется, был обоим знаком по краеведческой работе, а Васса занималась у него краеведением в Вятском институте. За попытки помочь Герду она находилась 4,5 месяца под домашним арестом в Глазове: «зарплату получала, а музей был закрыт» [4. С. 634]. 

Рубеж 1930-х годов принес непоправимый урон в жизнь музея местной истории. Общественное удмуртское краеведение, как и в целом по стране, утратило свою самую сильную сторону – массовость. IV-я (и последняя) Всероссийская конференция по краеведению (март 1930 года) заменила общественное движение указаниями чиновников под лозунгом «Краеведение – на службу социалистическому строительству». Красноречивое тому доказательство – передовая статья в колонке редактора журнала «Советское краеведение» за 1933 год председателя Центрального бюро краеведения А.А. Канчеева.

Он призывает краеведов «содействовать мобилизации колхозного актива на лучшее проведение работ по подготовке коня, сельскохозяйственного инвентаря и семян к севу, на лучшие агротехнические мероприятия, обеспечивающие повышение урожайности. Особое внимание краеведные организации должны уделить борьбе за лучшую организацию труда, борьбе с классовым врагом, лодырями, рвачами, разгильдяями [5. С. 6–7]. В статье Л. Остроумова «По Удмуртии», опубликованном в этом же номере журнала, подводится своеобразный итог «золотому десятилетию» удмуртского краеведения 1920-х годов.

Относительно Глазова он пишет, что краеведческий кружок здесь распался, «музей влачит жалкое существование, а в отдельных работниках этого бывшего кружка не замечается никакого воодушевления» [8. 46–47]. Произошло это, конечно, не случайно. На смену советскому общественному краеведению, разбуженному революцией, которая активизировала инициативу с мест, приходило организованное по чиновничьей структуре краеведение. В 1931 году было создано Общество краеведов-марксистов, членство в котором было ограничено партийной принадлежностью. Общая же причина общественной активности заключалась в изменении социально-экономической и политической обстановки в стране.

Краеведческое движение в 1930-х годах перестало вписываться в официальную идеологию и политику. Однако этот период музейно-краеведческого движения в Глазове – тема отдельного исследования.

Источники и литература
1. Архив МБУК «ГКМ». История МБУК «Глазовский краеведческий музей». Сост. В.В. Ивасенко.
2. Волкова Л.А. «Влияние революции на быт нацмен»: из истории Вятского института краеведения // Вятская земля в прошлом и настоящем (к 100-летию Вятского государственного гуманитарного университета): сборник материалов VII Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. Киров, 20-21 ноября 2013 г.: в 2 т. Т. 1. С. 486 – 489. 
3. Глазов. Документы и материалы. 1678 – 1989 гг. Ижевск, 1992. 
4. Как молния в ночи… К. Герд. Жизнь. Творчество. Эпоха. Сост. и лит. обработка З.А. Богомоловой. Ижевск, 1998.
5. Канчеев А.А. Все краеведным организациям // Советское краеведение. 1933. № 2. С. 6–7. 
6. Музеи // БСЭ. Т. 13. 3-е изд. М., 1978. URL:  (Дата обращения 13.11.2017).
6. Октябрьская социалистическая революция в Удмуртии. Сборник документов и материалов (1917–1918 гг.). Ижевск, 1957. 
7. О ней я песнь пою…: Стихи и поэмы, статьи и научные работы, письма. Сост. Ф.К. Ермаков. Ижевск, 1997.
8. Остроумов Л. По Удмуртии // Советское краеведение. 1933. № 2. С. 46 – 50.
9. Прозоров А.В. Музейное дело в Вятской губернии – Кировской области в 1918 – 1940 гг. URL:  :  ( Дата обращения 09.10.2017).
10. 1917 год в истории Удмуртии: Документы и материалы. Ижевск, 2017.
11. Фонды МБУК «ГКМ». Д. 531-ГКМ, 1670─1676-ГКМ, 1976─1989-ГКМ. 
12. Чураков В.С. Обзор фольклорно-лингвистических и археолого-этнографических экспедиций, работавших среди удмуртов в 20-е – 30-е годы XX века //  (Дата обращения 19.10.2017)
13. ЦГА УР. Ф. Р-41. Оп. 1. Д. 65.
14. ЦГА УР. Ф. Р-1124. Оп. 1. Д. 1.