Ото льна к урану. История строительства Глазовского льнокомбината (1936-1946)
В этом году исполняется 80 лет событию, оставившему особый след в истории города Глазова. В январе 1936 года в торжественной обстановке произошла закладка Глазовского льнокомбината и был дан старт осуществлению одного из самых амбиционных проектов эпохи довоенных пятилеток в Удмуртской автономии.
Льнокомбинату предстояло войти в число крупнейших текстильных предприятий Советского Союза и стать одним из флагманов народного хозяйства всего региона. Хотя этот проект так и не был претворен в жизнь, ему было суждено необратимо изменить весь ход истории «северной столицы» Советской Удмуртии.
Прядильный лён возделывается в Нечерноземной полосе России с незапамятных времен. Из волокон льна-долгунца, ставшего второй в мире после хлопка массовой и ценной сельскохозяйственной технической культурой, ткут прочные и красивые ткани для одежды и белья, парусину и брезент, плетут канаты и рыболовные сети. Из семян льна выжимают вкусное и полезное масло.
В крестьянском традиционном хозяйстве лен всегда играл исключительную роль, а его обработка являлась одним из важнейших домашних промыслов. Древняя русская пословица гласит: «Лён вымотает – лён и озолотит». Большая часть волокна шла на удовлетворение собственных нужд крестьян, оставшийся лён продавали. Доходы от продажи чаще всего шли на уплату налогов и податей.
Особенно высоким качеством льняного волокна и сотканного из него холста славились удмуртские женщины. Неповторимая красота льняных одежд и предметов обихода удмуртов достигалась особой тщательностью выделки полотна и украшавшей его искуснейшей вышивкой с множеством ярких красок и разнообразных узоров.
Глазовский уезд, наряду с другими уездами Вятской губернии, давно являлся постоянным и стабильным поставщиком качественного льняного волокна и семени. Местные купцы, скупая льняной товар у крестьян, отправляли его в Вятку, Казань и Астрахань, откуда лён поступал на российские рынки и шел за границу. Канаты, сплетенные из удмуртского льна, шли на оснастку парусных флотов всего мира, а из полотна шили обмундирование для целых армий.
В начале ХХ века выделка льна в Северной Удмуртии вполне могла перейти от крестьянского промысла на более производительную промышленную основу. Известно, что в 1905 году известный текстильный фабрикант Морозов обратился в Глазовскую городскую думу с ходатайством о постройке в городе льняной фабрики и даже внес крупное пожертвование в пользу православной церкви. Однако, как впоследствии писала в 1936 году газета «Ижевская правда», глазовские думцы все же предпочли ответить Морозову отказом, опасаясь «вредной крамолы, которая могла бы распространиться среди рабочих фабрики».
Вторая половина 1920-х годов стала временем форсированной индустриализации в Советской России. По всей стране шло строительство крупнейших гигантов тяжелой индустрии и электростанций. Одновременно партия и советское правительство, осуществляя политику ликвидации неравенства ранее отсталых народов, считали необходимым развивать промышленность в национальных районах, в том числе и в Удмуртской автономной области.
Глазовский ёрос оставался крупнейшим льноводческим районом Удмуртии. По сравнению с дореволюционным периодом площади посевов под лен были значительно расширены, часть полей засевалась селекционными семенами, повышавшими урожай и качество волокна. Для переработки собранного в северных районах Удмуртии льна в годы первой пятилетки строятся Глазовский, Балезинский, Ярский, Понинский и Кезский льнозаводы. Все они входили в Глазовскую групповую контору «Льноконоплеводстрой».
Глазовский льнозавод был построен в 1929 году на северо-западной окраине города на берегу реки Чепцы и спустя год сдан в эксплуатацию. Он был совсем небольшим и состоял из производственного, парового и сортировочного цехов. В настоящее время на его месте располагается часть территории Чепецкого механического завода.
В январе-феврале 1934 года в Москве открывается XVII съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), вошедший в историю как «съезд победителей». На нем были торжественно провозглашены планы завершения строительства социализма в СССР, поставлены высокие, но вполне реальные задачи по развитию экономики всей страны и объявлено о необходимости приближения промышленных предприятий к источникам сырья и строительства заводов тяжелой промышленности на востоке страны, особенно в ранее отсталых районах. В рамках этих решений в СССР в скором времени должно было начаться возведение 12 новых льнокомбинатов.
Во исполнение постановление «съезда победителей», Президиум исполнительного комитета Горьковского края, в состав которого тогда входила Удмуртская автономная область, весной-летом 1934 года принимает решение о строительстве льнопрядильно-ткацких комбинатов в городах Глазов и Котельнич.
Под этот проект Объединенный Президиум Глазовского райисполкома и горсовета 14 июня 1934 года заранее выделяет участок площадью «примерно в 70 га» на западной окраине Глазова. Место будущей стройки было ограничено с севера и северо-востока территорией действующего льнозавода и рекой, с востока − кирпичным заводом и Загородной улицей (сейчас − улица Ленина), а на юге-западе упиралось в старое городское кладбище.
Выбор этого участка был обусловлен целым рядом благоприятных факторов: проходящей через город железной дороги Москва-Владивосток, близостью Чепцы и большими запасами природного топлива − торфа в местных болотах. Болото «Сосновый бор» находилось всего в пяти километрах от Глазова, а торфяники «Дзякино» − в 25 км.
21 июня 1934 года Президиум исполкома Горьковского края обсуждает вопрос «о первоочередности строительства» льнопрядильно-ткацкого комбината в Глазове или в Котельниче и отдает предпочтение удмуртскому городу. Основанием для такого выбора послужило наличие торфяных болот и рабочей силы «из числа городского населения Глазова», а также почти полное отсутствие промышленности на севере Удмуртской автономной области. В декабре 1934 года это решение Крайисполкома было окончательно утверждено в Москве.
Нельзя недооценивать всю важность этого решения краевых властей для города Глазова и всей Северной Удмуртии. Из маленького районного городка, чья роль в льняной отрасли ограничивалась первичной переработкой волокна, Глазов в скором времени должен был превратиться в один из крупнейших центров текстильной промышленности всего Советского Союза.
Подготовка к осуществлению грандиозного проекта продолжалась почти полтора года. Специалисты изучали территорию будущего льнокомбината и Глазовского района, определяли параметры необходимого финансирования, энерго- и водообеспечения. Решались вопросы поставок сырья и стройматериалов, вербовки рабочей силы, шло составление многочисленных чертежей, схем, расчетов, смет и планов.
В ходе строительства льнокомбината Глазову предстояло стать «вторым культурным центром Удмуртии, вокруг которого будут расти северные районы республики». В связи с этим возникла необходимость создания «единого плана развития города, который бы обеспечил рост и правильное размещение промышленных зданий, жилья, культурных учреждений и т. д.»
В 1935 году в Горьком (Нижний Новгород) в местном отделении «Гипрогора» (Государственного института проектирования городов) под руководством архитектора Эммануила Меклера был составлен первый генеральный план нового советского Глазова. Меклер решил сохранить старую «лучевую» планировку города и планировал развитие Глазова преимущественно на западном направлении. Расширению города на восток препятствовали болота и необходимость строительства на Чепце выше города «головного сооружения общегородского водопровода».
Согласно генплану Меклера, в городе намечалось возведение самого крупного предприятия северной Удмуртии − льнокомбината из четырех фабрик − чесальной, прядильной, ткацкой и бельно-отделочной со 20 тысячами веретен и 750 ткацкими станками. Производительность комбината должна была составлять в год 21,5 миллиона квадратных метров льняного полотна разных сортов и наименований. Численность персонала планировалось довести до восьми тысяч рабочих и служащих.
Рядом с промзоной планировалось возведение крупной теплоэлектростанции, работающей на местном торфе. Также намечалось строительство большого лесодревкомбината, гидролизного завода и котонинной фабрики, на которой отходы льна должны были перерабатываться в искусственный шелк. Кроме того, по генплану в городе предусматривался еще целый ряд предприятий: кирпичный, черепичный, клинкерный, известковый и металлообрабатывающий заводы, карьеры бута и известняка, мясокомбинат, хлебозавод и «ряд подсобных по облуживанию населения ширпотребом».
Вместе с членами семей рабочих население комбината должно было составить около 20 тысяч. Поэтому рядом с предприятием предусматривалось строительство рабочего поселка − «соцгородка» площадью в 60 гектаров. Он должен был состоять из 5 кварталов четырехэтажных каменных домов со школами, яслями, столовыми, клубами, театром на 1000 мест, двумя кинотеатрами, магазинами, банями, гостиницей и парком культуры. К середине 1940-х годов численность всего населения города Глазова должно было возрасти с 12 до 50 тысяч человек.
На листах эскизов генплана Эммануила Меклера перед зрителем представали величественные панорамы будущего льнокомбината с множеством корпусов и просторные залы цехов со сводчатыми потолками. На других эскизах можно было увидеть выстроившиеся вдоль широких улиц соцгородка роскошные жилые здания с балконами, эркерами и плоскими крышами, возведенные в популярном тогда стиле конструктивизма. Для маленького деревянного городка такие картины выглядели чудесной сказкой и видением из далекого, но такого желанного будущего. К сожалению, почти все эти прекрасные сооружения так и останутся на бумаге, превратившись в неосуществленную, но захватывающую дух альтернативу Глазову тех лет.
Уже на стадии проектирования начала проявляться проблема нехватки стройматериалов. В частности, по решению Совнаркома ставилась задача заготовки к началу строительства в Глазове двух миллионов штук кирпича. Однако кирпичные заводы Удмуртии не справлялись с таким заданием, и этот план удалось выполнить только наполовину. Кроме того, в середине 1935 года сгорел Глазовский лесозавод и в городе возникает острый дефицит пиломатериалов.
На строительство льнокомбината Наркомат легкой промышленности СССР отводил всего два года. Предварительно общая стоимость проекта определялась в 100 млн. рублей, из них 33 млн. предназначались для возведения электростанции. Требовалось огромное количество металлоконструкций, механизмов, станков, двигателей, насосов и многое-многое другое. Перед всеми районами Удмуртии была поставлена задача о «выделении на стройку в Глазов лучших проверенных людей, особенно людей, работавших на строительстве Ижстальзавода».
В октябре 1935 года газета «Ижевская правда писала: «Только широкая разъяснительная работа об огромной значимости строительства льнокомбината в Удмуртии, только мобилизация всей общественности Удмуртии, в первую очередь глазовских большевиков, обеспечит возможность с честью справится с задачей, поставленной партией и правительством, − построить глазовский льнокомбинат к 1 января 1938 года».
3 января 1936 года, в день большого государственного праздника − 15-летия Удмуртской республики, в Глазове в торжественной обстановке происходит закладка будущего льнокомбината.
На праздник в Глазов прибыли почетные гости − делегаты юбилейной сессии ЦИК во главе с председателем Совнаркома и ЦИК УАССР Григорием Ивановым. Этот известный государственный деятель Удмуртии начинал служебную карьеру в Глазове еще в 1918 году на посту секретаря Исполнительного комитета уездного Совета. В 1931 году Иванов возглавил правительство Удмуртской автономной области и принимал самое активное участие в подготовке «великой стройки социализма» в Глазове.
В тот день центральные улицы города превратились в своеобразные выставки со множеством «диаграмм, плакатов и всевозможных макетов». В час дня в Глазове началась большая демонстрация. В первой колонне, открывая праздничное шествие, шли строители льнокомбината. Корреспондент газеты «Ижевская правда» Анатолий Писарев так описывал проходившие в городе торжества:
«Колонны богато украшены знаменами, портретами вождей, флажками. То тут, то там звучат веселые песни и заливаются гармоники. На приветствия с трибуны демонстранты отвечают дружным многоголосым «ура».
Но вот прошли последние колонны и тысячи людей двинулись к месту закладки льнокомбината.
В километрах двух от города раскинулся громадный пустырь. В центре его гордо возвышается трибуна. Ветер полощет красные флажки и плакаты. Сейчас здесь голое поле. Но пройдет год-два и вырастут на этом пустыре многоэтажные красавцы − здания комбината, закипит жизнь в прядильном и ткацком корпусах фабрики, звонко засвистит паровоз, уводя состав на торфяные болота за торфом для электростанции.
На трибуне − секретарь райкома тов. Крупин. Он поздравляет глазовцев с праздником, он говорит о размахе строительства комбината, в которое вкладывается 160 миллионов рублей. Он говорит о нашей любимой родине, о партии, о лучшем друге трудящихся товарище Сталине... Когда приутихла шумная волна приветствий вождю..., начальник строительства комбината тов. Бессонов передал рапорт правительству Удмуртии. Я прошу, говорит он, обращаясь к тов. Иванову, − произвести закладку.
Оркестр играет «Интернационал». Тов. Иванов сходит с трибуны и режет ножницами красную ленту, опоясывающую место закладки. Потом он наклоняется и закладывает в фундамент будущего здания комбината первый кирпич.
− Есть! Комбинат заложен!
Гул восторженных приветствий. Многие кричат ура, поздравляют друг друга, радостно шумят и смеются...»
После целого ряда приветственных речей «на трибуну входит член городского совета тов. Алтынцев. Он взволнованно говорит о председателе Совнаркома тов. Сулимове, жившем в Глазове в ссылке, руководившем здесь революционными событиями, и вносит предложение войти в президиум ВЦИК с ходатайством о переименовании Глазова в город Сулимов. Предложение встречается горячо. Долго не умолкают «ура» в честь тов. Сулимова. Все семь тысяч дружно голосуют за переименование Глазова.
Какой хороший день! Весело и уверенно вступили в новый год строители комбината, трудящиеся будущего города Сулимова − настоящего советского города!»
Следует пояснить, кем был товарищ Сулимов и какое место он занимал в истории города Глазова. Сулимов Даниил Егорович был родом из семьи рабочего Уфимской губернии. В 15 лет пошел работать на завод и тогда же вступил в партию. Руководил стачками и забастовками, неоднократно подвергался арестам. В 1915 году Сулимов был мобилизован в армию. За революционную агитацию среди солдат в 1916 году был отправлен из Уфы под конвоем в 154-й запасной полк, расквартированный в Глазове. Здесь Даниил Егорович работал в оружейной полковой мастерской. После Февральской революции 1917 года становится заместителем председателя полкового комитета, членом партийного комитета Глазовской организации большевиков и членом исполкома уездного Совета, участвует в борьбе за укрепление власти большевиков в городе.
В июне 1917 года Сулимов уезжает из Глазова на родину и становится делегатом 2-го Всероссийского съезда Советов. В годы Гражданской войны был заместителем начальника политотдела 5-й армии, занимал важные посты в Перми и Челябинске. В 1920-е годы Сулимов − уже председатель Уральского облисполкома и первый секретарь Уральского областного комитета ВКП(б). С февраля 1927 года − первый заместитель народного комиссара путей сообщения СССР. С 1930 года занимает пост председателя Совета Народных Комиссаров РСФСР и становится членом ЦК ВКП(б).
Не удивительно, что руководство города и Удмуртии решило отметить день закладки льнокомбината присвоением Глазову имени Даниила Сулимова. В те годы переименование городов и сел в честь советских вождей по самым разным поводам было частым и повсеместным явлением. Можно вспомнить, что накануне закладки комбината, 19 октября 1935 года, Бюро Удмуртского обкома ВКП (б) в «связи с кануном 15-летия автономии УАССР» принимает постановление о «переименовании центра Удмуртской республики гор. Ижевск» в город Жданов − в честь известного партийного и государственного деятеля, незадолго до этого занимавшего пост Первого секретаря Горьковского (Нижегородского) крайкома партии. К счастью, это решение тогда не было претворено в жизнь. Только на закате советской эпохи Ижевску несколько лет пришлось нести имя министра обороны СССР маршала Дмитрия Устинова.
Постановление о переименовании Глазова также не было утверждено высшими инстанциями. Возможно, это случилось потому, что имя Сулимова с 1934 года носил еще один город − будущий Черкасск, столица Карачаево-Черкесии. Не исключено, что уже тогда над Даниилом Егоровичем начинали сгущаться грозовые тучи. Более чем через год, 28 июня 1937 года, он был арестован. 27 ноября Военной коллегией Верховного Суда СССР Сулимов был приговорён к расстрелу и казнен в этот же день. Поэтому, как очевидно, имя Сулимова Глазов носил бы совсем недолго.
17 марта 1956 года Даниил Сулимов был посмертно реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР. В 1967 году, когда в стране торжественно отмечался 50-летний юбилей Октябрьской революции, исполком Глазовского горсовета постановил переименовать улицу Котласскую в улицу Сулимова.
В январские дни 1936 года Пленум Удмуртского обкома ВКП(б) объявил «создание второй индустриальной базы Удмуртии − строительства Глазовского льнокомбината... важнейшей задачей всей парторганизации» республики. Пленум также призвал «хозяйственное руководство» и парторганизации «в ближайшее время устранить все неполадки, имеющиеся с проектами и сметами» и «снизить себестоимость строительства не менее, чем на 15 процентов». Был провозглашен пламенный лозунг: «Строить комбинат быстро, хорошо, дешево!»
На великой глазовской стройке трудилось до 500 строителей. В середине января были заложены первые деревянные двухэтажные временные дома-бараки для расселения строителей, а спустя полгода они уже были готовы к приему первых жильцов. Однако высокая скорость строительства совсем не гарантировала его качества. В мае 1936 года корреспондент «Ижевской правды» Георгиев возмущенно писал: дома строятся «на деревянном фундаменте. Стойки еловые, обожженные. Разве это капитально? Дело это можно и нужно исправить сейчас же. Но у руководителей строительства такого желания нет. Больше того. Заместитель начальника строительства т. Штэйнбух предлагал под дома ставить стойки толщиной только в 20 сантиметров, рабочие это предложение отвергли, руководителям пришлось согласиться... За деревянные фундаменты под такими домами жильцы домов и общественность города вспомнят строителей с недобрым чувством...»
К концу 1936 года по плану строительства льнокомбината в Глазове из дерева были построены 15 восьмиквартирных жилых домов, подсобные мастерские, гаражи, кубовая, столовая, ледник, овощехранилище, бани, магазины, водозаборная станция и корпуса лесозавода. Также было возведено кирпичное здание теплоэлектростанции, заложены фундаменты чесального и прядильного цехов. Устроены ясли и детский городок.
Руководство стройки первое время не забывало также о физическом развитии и здоровье своих рабочих. В 1936 году в городе был возведен стадион льнокомбината. Уже 12 июня на нем прошел первый матч − товарищеская встреча футболистов Глазова и Зуевки. Счет был 4:0 в пользу Глазова. Год спустя, 18 мая 1937 года в Глазове состоялось открытие спортивного сезона. На кросс в тот день вышло 1500 физкультурников, значительную часть которых составили строители льнокомбината.
При стройке была организована футбольная школа, в которой занималось 14 человек. Известно, что в июне 1937 года строители даже выезжали на матч в Ижевск, где проиграли местной футбольной команде «Зенит» со счетом 1:0. Описывая эту встречу, корреспондент отмечал, что «встреча прошла неинтересно, зенитовцы играли плохо, с лучшей стороны показали себя гости... Грубость футболистов общества «Зенит» сочетается с полным отсутствием вежливости и гостеприимства самих руководителей этого общества. Они совсем не по-товарищески встретили футболистов Глазова. Гостям даже не отвели удобного помещения для отдыха и ночлега. Им пришлось ночевать на голом полу водной станции «Зенит»...»
К сожалению, внимание руководства стройки к спорту быстро ослабло. Летом 1938 года глазовские спортсмены жаловались в газете «Удмуртская правда» на то, что стадион льнокомбината заброшен и используется как пастбище для скота.
В знаменитом «доме купца Волкова» по улице Первомайской был организован Клуб строителей. Напротив, через улицу, городское власти закрепили за льнокомбинатом сад с клумбами и цветниками на месте недавно снесенной Александро-Невской часовни, рядом с пожарным депо.
Именно в эти годы начинается освоение торфоразработок в Дзякино. Для осушения торфяных болот, предназначенных «к эксплуатации, как топливной базы льнокомбината», были прокопаны глубокие канавы. К торфяникам была проложена узкоколейная железная дорога. Другая ветка была протянута от комбината к железнодорожной станции Глазов.
В 1935 году в стране зарождается движение новаторов и передовиков производства, названное стахановским в честь знаменитого донецкого шахтера. Этот почин получил всемерную поддержку и на предприятиях Глазова, и на строительстве льнокомбината. С 18 апреля по 1 мая 1936 года на стройке была объявлена стахановская пятнадцатидневка. Пример в труде показывала бригада плотников Царькова, Писарева, шоферов Филиппова и других.
По словам корреспондента «Ижевской правды», в мае 1936 года «на стройке жилых домов» трудились и стахановские бригады. «Четыре 2-этажных дома почти все построены под кровлю... Сразу идет кладка печей. Стены дома со стропилами возводятся в 18-20 дней... Бригады соревнуются между собой, к концу рабочего дня они знают результаты своей работы, каждый рабочий знает свой заработок за день. Доски показателей пополняются ежедневно. Производственные строительные нормы на 1936 год выполняются на 130-150 процентов... »
Один из глазовских строителей-энтузиастов, плотник Павел Наумов, кандидат в члены ВКП(б) и делегат республиканского слета стахановцев 1936 года, так докладывал в газете о своей работе: «В апреле, мае и июне я работал окантовщиком. Задание − окантовать 36 погонных метров в день − выполнял на 200 %. Потом мы организовались в отдельную бригаду, куда вошли главным образом малоквалифицированные плотники. Мне было поручено научить их работать. Дружно взявшись за дело, в июле месячное задание мы выполняли на 120%. Добились мы этого в значительной степени потому, что к опытным рабочим прикрепили малоквалифицированных... Наш лозунг − строить быстро, прочно и красиво».
Другой стахановец, молодая девушка Щепочкина, выступая в ноябре 1936 года на II чрезвычайном съезде Советов УАССР, сказала следующее: «На строительстве нашего льнокомбината есть, например, женская бригада штукатуров. У нас ее зовут бригадой «семеро смелых». В этой бригаде 6 удмуртов, слава о ней гремит по всему строительству. У нас есть женщина-шофер тов. Леонтьева, она выполняет свою норму до 160 процентов. У нас есть коновозчица тов. Никитина, выполняющая норму на 200 процентов. Я счастлива тем, что я − дочь великого Октября...»
Благодаря большой стройке население города стремительно росло. Если в 1934 году численность жителей Глазова составляла 12800 человек, то к концу 1936 года здесь уже проживало 16 тысяч человек. Всего за два года население Глазова увеличилось почти на треть.
Одновременно со стройкой руководство республики уже готовило кадры для нового производства в Глазове. 1 июля 1936 года Удмуртский Обком ВКП(б) распорядился тщательно отобрать и «командировать за счет льнокомбината на курсы эксплоатационников в Иваново и Кострому – 70 человек рабочих, колхозников и колхозниц удмуртов».
В мае 1936 года «Ижевская правда» так описывала будни строителей Глазовского льнокомбината: «Бытовые рабочих удовлетворительны, если не считать некоторых неполадок. В общежитиях каждый рабочий имеет койку, одеяло, по 2 простыни, матрас, подушку, но не всегда общежития обеспечены остуженной кипяченой водой. Питание рабочих могло быть лучше, если бы городские организации, в первую голову горсовет, занялись этим делом всерьез... бывают случаи, когда хлеб выпекается из недоброкачественной муки, крупа иногда бывает подопревшая, а 18 мая в крупе были обнаружены черви...»
В июле 1936 года газета сообщала о работе Комиссии Советского Контроля при СНК СССР, проводившей обследование генеральной сметы Глазовского льнокомбината. Было выявлено «безответственное отношение к составлению калькуляции на местные стройматериалы, выразившиеся в превышении цен на кирпич, известь, песок и лес...»
Кроме того, не хватало кирпича для строительства цехов комбината. Для покрытия этого дефицита Глазовский райисполком решает использовать кирпич, полученный при разрушении стен Свято-Троицкой церкви села Верх-Парзи Глазовского района. Большой величественный храм, возведенный еще в конце XIX века, уже изъятый у верующих и используемый под колхозный склад, решением районных властей от 29 августа 1936 года был снесен до основания, а большая часть церковного кирпича увезена в Глазов.
В начале 1937 года руководство стройки поспешило отрапортовать о выполнении строительной программы прошедшего года на 119 процентов. Было доложено о постройке жилых домов и израсходовании 90 тысяч руб. на приобретение инвентаря для клуба и красных уголков. Были также даны обязательства: «…построить чесальный корпус, закончить на 90% работы по первому прядильному корпусу, заложить фундамент второго корпуса, пустить в эксплуатацию механическую и литейную мастерские, электроцентраль и другие объекты».
Однако после шумных рапортов положение на стройке не становится лучше. В апреле 1937 году «Удмуртская правда» сообщает о том, что построенные год назад «стахановскими» темпами «еще не оборудованные» дома уже начали разваливаться: «в доме № 15 разошлись стены, их пришлось скреплять скобками, в доме № 6 и многих других между бревнами появились трещины, в которые свободно проходит рука. В домах нет уборных, они отнесены за 50-100 метров от жилья».
На стройке по-прежнему ощущался недостаток кирпича и леса. По этой причине строители комбината в течение трех месяцев были вынуждены заниматься второстепенными работами, а основное дело продолжало стоять. Как отмечалось на прошедшем в апреле 1937 года совещании актива строительства льнокомбината, к тому времени строительные площадки оставались «совсем без материалов. Рабочая сила используется не по назначению: квалифицированные арматурщики работают, а плотники заняты на очистке площадки. Дальнейший ход строительства зависит от кирпича... Для строительства гофманской печи потребуется около 600 тысяч кирпича. На сегодня из Котельнича вывезено кирпича всего 25 вагонов (60 тыс.), да и тот ниже 3-го сорта. Таким же кирпичом снабжает и Сыгинский завод Глазовского района. С плохим качеством материалов на льнокомбинате мирятся, хотя бывали случаи, когда целые дома приходилось по углам скреплять...»
Кроме того, у рабочих возникли претензии к хамству, пьянству и некомпетентности многих руководителей стройки. В частности, известно, что во время работ при закладке прядильного корпуса главный инженер стройки Щелкан и его заместитель Аксенов несколько раз подряд меняли свое мнение о том, чем утрамбовывать почву под фундаментом − щебенкой, бутовым камнем или железобетоном. В итоге, как писала газета, «пока начальники сумасбродствовали, 16 каменщиков простояли 4 дня».
Также на стройке была плохо организована «воспитательная и культурно-массовая робота». Рабочие жаловались: «При наличии больших средств (израсходовано 90 тысяч рублей) нет ни одного хорошо оборудованного клуба. В поселке нет радио недостает газет, библиотека мала».
После публикации в «Удмуртской правде» 12 апреля 1937 года разгромной статьи, посвященной фактам «семейственности, бюрократизма и зажима самокритики со стороны руководителей строительства», были вынуждены вмешаться партийные органы. В итоге несколько горе-начальников были уволены.
В апреле 1937 года при льнокомбинате, согласно плану, должен был запущен собственный кирпичный завод, но его возведение скоро остановилось за отсутствием стройматериала. Гофманская печь для обжига кирпича, которую следовало запустить к 15 июня, была готова к запуску только к сентябрю. При таких поистине «черепашьих» темпах ни о какой полной готовности льнокомбината и «соцгородка» к началу 1938 года, и речи идти не могло.
В 1938 года по высшим эшелонам власти Удмуртской автономии прокатилась целая волна репрессий. По обвинению в буржуазном национализме, троцкизме, антиколхозной агитации и вредительской деятельности были арестованы секретари Обкома ВКП(б), нарком земледелия УАССР и его заместители. Был также взят под стражу и бывший Председатель Совнаркома УАССР Григорий Иванов, всего два года назад руководивший закладкой льнокомбината в Глазове. Но ему повезло. После трех лет заключения в одиночной камере внутренней тюрьмы НКВД и следствия по обвинению в участии в правотроцкистской контрреволюционной организации и во вредительстве, Иванов 11 октября 1941 года был полностью оправдан судом Военного трибунала Уральского военного округа и освобожден.
Арест руководителей Удмуртии, стоявших у истоков Глазовского льнокомбината и курировавших его строительство, не мог не способствовать снижению интереса в правительстве республики к этому затратному и проблемному объекту. В итоге «стройка республиканского значения» превратилась в долгострой, а упоминания о ней полностью исчезают со страниц газет. Летом 1941 года, спустя пять лет после начала строительства, из всего обширного производственного комплекса льнокомбината был готов полностью только один корпус под номером 13.
После начала Великой Отечественной войны, в соответствии с Постановлением Государственного Комитета обороны от 30 июня 1941 года, на базе недостроенного Глазовского льнокомбината в срочном порядке начинается организация важного оборонного объекта − патронного завода № 544 Наркомата вооружения. Первым его директором был назначен бывший директор льнокомбината В.И. Грозных. Строительство нового завода поручалось Особой строительно-монтажной части (ОСМЧ) треста «Уралпромстрой» Наркомстроя СССР. Возобновившиеся работы на стройплощадке льнокомбината шли в ускоренном, лихорадочном темпе. Что не смогли сделать за пять лет мирной жизни, теперь необходимо было выполнить всего за год.
Одновременно началось обустройство пригодных для производства площадей патронного завода. Основу его оборудования составили станки, вывезенные в Глазов с заводов Подольска и Москвы. Монтажные работы шли днем и ночью. Прибывшие на станцию станки мобилизованные подростки выгружали из вагонов и тащили на себе в цеха. Вылавливали из Чепцы бревна и волокли к стройке. Приводилось в порядок оборудование, эвакуированное с Брянской ГРЭС. Спешно строились новые деревянные двухэтажные дома для расселения рабочих.
К декабрю 1941 года общая численность работников завода уже достигла 146 человек. Производство первых винтовочных патронов началось в феврале 1942 года в еще недостроенных холодных цехах. Когда на крышах заводских корпусов заканчивали класть кровлю, производство там уже шло полным ходом.
Из-за сложных условий работы строители не успевали вовремя сдавать объекты в срок. Оборудование также поступало нерегулярно. Поэтому вместо запланированного срока ввода в эксплуатацию объектов производства к 1 июня 1942 года основной выпуск военной продукции начинается только в октябре. Это были винтовочные патроны с гильзами «ЛИМ», калибра 7,62. В 1944 году на заводе было установлено первое импортное оборудование. Одновременно продолжалось строительство новых корпусов. К концу войны в состав патронного завода входили десять цехов, две столовые, два медпункта, баня и клуб на 250 мест.
Основную часть рабочих патронного завода составляли 15-16-летние подростки − выпускники фабрично-заводских училищ. Позднее к станкам встали дети из семей, эвакуированных из западных районов страны, и фронтовики после глазовских госпиталей. Смены в цехах продолжались по 12-14 часов, а то и дольше. Часто после изматывающих смен рабочим приходилось корчевать пни на дзякинских торфяниках, разгружать составы с бревнами для заводской электростанции и с заготовками для патронов, грузить тяжелые ящики с готовой продукцией. Но даже в условиях постоянного недосыпания, усталости, холода и голода заводской план всегда выполнялся на 120-200%.
После окончания войны патронный завод № 544 был переведен на выпуск мирной продукции − цепей для комбайнов и мотоциклов. 19 декабря 1946 года Постановлением Совета Министров СССР завод был остановлен и передан из Министерства вооружения СССР в Первое Главное Управление для организации промышленного химико-металлургического комплекса по производству металлического урана. Сейчас эта дата считается днем образования Чепецкого механического завода, ставшего главным градообразующим предприятием города Глазова. Но это уже была совсем другая история...
Лен-долгунец и в наши дни остается главной технической культурой Удмуртии. Во всем мире до сих пор сохраняется повышенный спрос на натуральное сырье. Лен продолжают выращивать в пятнадцати районах республики. По общей площади под его посевами Удмуртия занимает второе место в России после Тверской области. А по сбору льна – на третьем. И хотя в республике действуют 17 льноперерабатывающих заводов, удмуртский лен по-прежнему, как и 80 лет назад, полностью уходит на льнокомбинаты за пределами региона.
Проект Глазовского льнокомбината, несмотря на все невзгоды и проблемы, выпавшие на его долю, не был мертворожденным и имел немалые шансы на успешное претворение его в жизнь. Это предприятие стало бы важным элементом промышленно-аграрного комплекса всей республики и успешно функционировало бы и в наши дни. Удмуртии по-прежнему нужен свой льнокомбинат.
Глазовский комбинат успел оставить свой особый след не только в документах, на старых фотографиях, на страницах газет, но и в памяти глазовчан. Если бы не недостроенные корпуса льнокомбината, то патронный завод вполне мог быть основан в другом месте. В свою очередь, освободившиеся после окончания войны производственные помещения и мощности завода послужили одной из главных причин организации уранового производства именно в Глазове. А это событие коренным образом изменило всю последующую судьбу города. Глазовский льнокомбинат, так никогда и не вступивший в строй, тем не менее, успел сыграть во многом определяющую и даже ключевую роль в истории тихого деревянного городка Глазова на берегу реки Чепцы.
Льнокомбинату предстояло войти в число крупнейших текстильных предприятий Советского Союза и стать одним из флагманов народного хозяйства всего региона. Хотя этот проект так и не был претворен в жизнь, ему было суждено необратимо изменить весь ход истории «северной столицы» Советской Удмуртии.
Прядильный лён возделывается в Нечерноземной полосе России с незапамятных времен. Из волокон льна-долгунца, ставшего второй в мире после хлопка массовой и ценной сельскохозяйственной технической культурой, ткут прочные и красивые ткани для одежды и белья, парусину и брезент, плетут канаты и рыболовные сети. Из семян льна выжимают вкусное и полезное масло.
В крестьянском традиционном хозяйстве лен всегда играл исключительную роль, а его обработка являлась одним из важнейших домашних промыслов. Древняя русская пословица гласит: «Лён вымотает – лён и озолотит». Большая часть волокна шла на удовлетворение собственных нужд крестьян, оставшийся лён продавали. Доходы от продажи чаще всего шли на уплату налогов и податей.
Особенно высоким качеством льняного волокна и сотканного из него холста славились удмуртские женщины. Неповторимая красота льняных одежд и предметов обихода удмуртов достигалась особой тщательностью выделки полотна и украшавшей его искуснейшей вышивкой с множеством ярких красок и разнообразных узоров.
Глазовский уезд, наряду с другими уездами Вятской губернии, давно являлся постоянным и стабильным поставщиком качественного льняного волокна и семени. Местные купцы, скупая льняной товар у крестьян, отправляли его в Вятку, Казань и Астрахань, откуда лён поступал на российские рынки и шел за границу. Канаты, сплетенные из удмуртского льна, шли на оснастку парусных флотов всего мира, а из полотна шили обмундирование для целых армий.
В начале ХХ века выделка льна в Северной Удмуртии вполне могла перейти от крестьянского промысла на более производительную промышленную основу. Известно, что в 1905 году известный текстильный фабрикант Морозов обратился в Глазовскую городскую думу с ходатайством о постройке в городе льняной фабрики и даже внес крупное пожертвование в пользу православной церкви. Однако, как впоследствии писала в 1936 году газета «Ижевская правда», глазовские думцы все же предпочли ответить Морозову отказом, опасаясь «вредной крамолы, которая могла бы распространиться среди рабочих фабрики».
Вторая половина 1920-х годов стала временем форсированной индустриализации в Советской России. По всей стране шло строительство крупнейших гигантов тяжелой индустрии и электростанций. Одновременно партия и советское правительство, осуществляя политику ликвидации неравенства ранее отсталых народов, считали необходимым развивать промышленность в национальных районах, в том числе и в Удмуртской автономной области.
Глазовский ёрос оставался крупнейшим льноводческим районом Удмуртии. По сравнению с дореволюционным периодом площади посевов под лен были значительно расширены, часть полей засевалась селекционными семенами, повышавшими урожай и качество волокна. Для переработки собранного в северных районах Удмуртии льна в годы первой пятилетки строятся Глазовский, Балезинский, Ярский, Понинский и Кезский льнозаводы. Все они входили в Глазовскую групповую контору «Льноконоплеводстрой».
Глазовский льнозавод был построен в 1929 году на северо-западной окраине города на берегу реки Чепцы и спустя год сдан в эксплуатацию. Он был совсем небольшим и состоял из производственного, парового и сортировочного цехов. В настоящее время на его месте располагается часть территории Чепецкого механического завода.
В январе-феврале 1934 года в Москве открывается XVII съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), вошедший в историю как «съезд победителей». На нем были торжественно провозглашены планы завершения строительства социализма в СССР, поставлены высокие, но вполне реальные задачи по развитию экономики всей страны и объявлено о необходимости приближения промышленных предприятий к источникам сырья и строительства заводов тяжелой промышленности на востоке страны, особенно в ранее отсталых районах. В рамках этих решений в СССР в скором времени должно было начаться возведение 12 новых льнокомбинатов.
Во исполнение постановление «съезда победителей», Президиум исполнительного комитета Горьковского края, в состав которого тогда входила Удмуртская автономная область, весной-летом 1934 года принимает решение о строительстве льнопрядильно-ткацких комбинатов в городах Глазов и Котельнич.
Под этот проект Объединенный Президиум Глазовского райисполкома и горсовета 14 июня 1934 года заранее выделяет участок площадью «примерно в 70 га» на западной окраине Глазова. Место будущей стройки было ограничено с севера и северо-востока территорией действующего льнозавода и рекой, с востока − кирпичным заводом и Загородной улицей (сейчас − улица Ленина), а на юге-западе упиралось в старое городское кладбище.
Выбор этого участка был обусловлен целым рядом благоприятных факторов: проходящей через город железной дороги Москва-Владивосток, близостью Чепцы и большими запасами природного топлива − торфа в местных болотах. Болото «Сосновый бор» находилось всего в пяти километрах от Глазова, а торфяники «Дзякино» − в 25 км.
21 июня 1934 года Президиум исполкома Горьковского края обсуждает вопрос «о первоочередности строительства» льнопрядильно-ткацкого комбината в Глазове или в Котельниче и отдает предпочтение удмуртскому городу. Основанием для такого выбора послужило наличие торфяных болот и рабочей силы «из числа городского населения Глазова», а также почти полное отсутствие промышленности на севере Удмуртской автономной области. В декабре 1934 года это решение Крайисполкома было окончательно утверждено в Москве.
Нельзя недооценивать всю важность этого решения краевых властей для города Глазова и всей Северной Удмуртии. Из маленького районного городка, чья роль в льняной отрасли ограничивалась первичной переработкой волокна, Глазов в скором времени должен был превратиться в один из крупнейших центров текстильной промышленности всего Советского Союза.
 | ||
Проект льнокомбината | ||
В ходе строительства льнокомбината Глазову предстояло стать «вторым культурным центром Удмуртии, вокруг которого будут расти северные районы республики». В связи с этим возникла необходимость создания «единого плана развития города, который бы обеспечил рост и правильное размещение промышленных зданий, жилья, культурных учреждений и т. д.»
В 1935 году в Горьком (Нижний Новгород) в местном отделении «Гипрогора» (Государственного института проектирования городов) под руководством архитектора Эммануила Меклера был составлен первый генеральный план нового советского Глазова. Меклер решил сохранить старую «лучевую» планировку города и планировал развитие Глазова преимущественно на западном направлении. Расширению города на восток препятствовали болота и необходимость строительства на Чепце выше города «головного сооружения общегородского водопровода».
Согласно генплану Меклера, в городе намечалось возведение самого крупного предприятия северной Удмуртии − льнокомбината из четырех фабрик − чесальной, прядильной, ткацкой и бельно-отделочной со 20 тысячами веретен и 750 ткацкими станками. Производительность комбината должна была составлять в год 21,5 миллиона квадратных метров льняного полотна разных сортов и наименований. Численность персонала планировалось довести до восьми тысяч рабочих и служащих.
Рядом с промзоной планировалось возведение крупной теплоэлектростанции, работающей на местном торфе. Также намечалось строительство большого лесодревкомбината, гидролизного завода и котонинной фабрики, на которой отходы льна должны были перерабатываться в искусственный шелк. Кроме того, по генплану в городе предусматривался еще целый ряд предприятий: кирпичный, черепичный, клинкерный, известковый и металлообрабатывающий заводы, карьеры бута и известняка, мясокомбинат, хлебозавод и «ряд подсобных по облуживанию населения ширпотребом».
Вместе с членами семей рабочих население комбината должно было составить около 20 тысяч. Поэтому рядом с предприятием предусматривалось строительство рабочего поселка − «соцгородка» площадью в 60 гектаров. Он должен был состоять из 5 кварталов четырехэтажных каменных домов со школами, яслями, столовыми, клубами, театром на 1000 мест, двумя кинотеатрами, магазинами, банями, гостиницей и парком культуры. К середине 1940-х годов численность всего населения города Глазова должно было возрасти с 12 до 50 тысяч человек.
На листах эскизов генплана Эммануила Меклера перед зрителем представали величественные панорамы будущего льнокомбината с множеством корпусов и просторные залы цехов со сводчатыми потолками. На других эскизах можно было увидеть выстроившиеся вдоль широких улиц соцгородка роскошные жилые здания с балконами, эркерами и плоскими крышами, возведенные в популярном тогда стиле конструктивизма. Для маленького деревянного городка такие картины выглядели чудесной сказкой и видением из далекого, но такого желанного будущего. К сожалению, почти все эти прекрасные сооружения так и останутся на бумаге, превратившись в неосуществленную, но захватывающую дух альтернативу Глазову тех лет.
Уже на стадии проектирования начала проявляться проблема нехватки стройматериалов. В частности, по решению Совнаркома ставилась задача заготовки к началу строительства в Глазове двух миллионов штук кирпича. Однако кирпичные заводы Удмуртии не справлялись с таким заданием, и этот план удалось выполнить только наполовину. Кроме того, в середине 1935 года сгорел Глазовский лесозавод и в городе возникает острый дефицит пиломатериалов.
На строительство льнокомбината Наркомат легкой промышленности СССР отводил всего два года. Предварительно общая стоимость проекта определялась в 100 млн. рублей, из них 33 млн. предназначались для возведения электростанции. Требовалось огромное количество металлоконструкций, механизмов, станков, двигателей, насосов и многое-многое другое. Перед всеми районами Удмуртии была поставлена задача о «выделении на стройку в Глазов лучших проверенных людей, особенно людей, работавших на строительстве Ижстальзавода».
В октябре 1935 года газета «Ижевская правда писала: «Только широкая разъяснительная работа об огромной значимости строительства льнокомбината в Удмуртии, только мобилизация всей общественности Удмуртии, в первую очередь глазовских большевиков, обеспечит возможность с честью справится с задачей, поставленной партией и правительством, − построить глазовский льнокомбинат к 1 января 1938 года».
3 января 1936 года, в день большого государственного праздника − 15-летия Удмуртской республики, в Глазове в торжественной обстановке происходит закладка будущего льнокомбината.
На праздник в Глазов прибыли почетные гости − делегаты юбилейной сессии ЦИК во главе с председателем Совнаркома и ЦИК УАССР Григорием Ивановым. Этот известный государственный деятель Удмуртии начинал служебную карьеру в Глазове еще в 1918 году на посту секретаря Исполнительного комитета уездного Совета. В 1931 году Иванов возглавил правительство Удмуртской автономной области и принимал самое активное участие в подготовке «великой стройки социализма» в Глазове.
В тот день центральные улицы города превратились в своеобразные выставки со множеством «диаграмм, плакатов и всевозможных макетов». В час дня в Глазове началась большая демонстрация. В первой колонне, открывая праздничное шествие, шли строители льнокомбината. Корреспондент газеты «Ижевская правда» Анатолий Писарев так описывал проходившие в городе торжества:
«Колонны богато украшены знаменами, портретами вождей, флажками. То тут, то там звучат веселые песни и заливаются гармоники. На приветствия с трибуны демонстранты отвечают дружным многоголосым «ура».
Но вот прошли последние колонны и тысячи людей двинулись к месту закладки льнокомбината.
В километрах двух от города раскинулся громадный пустырь. В центре его гордо возвышается трибуна. Ветер полощет красные флажки и плакаты. Сейчас здесь голое поле. Но пройдет год-два и вырастут на этом пустыре многоэтажные красавцы − здания комбината, закипит жизнь в прядильном и ткацком корпусах фабрики, звонко засвистит паровоз, уводя состав на торфяные болота за торфом для электростанции.
На трибуне − секретарь райкома тов. Крупин. Он поздравляет глазовцев с праздником, он говорит о размахе строительства комбината, в которое вкладывается 160 миллионов рублей. Он говорит о нашей любимой родине, о партии, о лучшем друге трудящихся товарище Сталине... Когда приутихла шумная волна приветствий вождю..., начальник строительства комбината тов. Бессонов передал рапорт правительству Удмуртии. Я прошу, говорит он, обращаясь к тов. Иванову, − произвести закладку.
Оркестр играет «Интернационал». Тов. Иванов сходит с трибуны и режет ножницами красную ленту, опоясывающую место закладки. Потом он наклоняется и закладывает в фундамент будущего здания комбината первый кирпич.
− Есть! Комбинат заложен!
Гул восторженных приветствий. Многие кричат ура, поздравляют друг друга, радостно шумят и смеются...»
После целого ряда приветственных речей «на трибуну входит член городского совета тов. Алтынцев. Он взволнованно говорит о председателе Совнаркома тов. Сулимове, жившем в Глазове в ссылке, руководившем здесь революционными событиями, и вносит предложение войти в президиум ВЦИК с ходатайством о переименовании Глазова в город Сулимов. Предложение встречается горячо. Долго не умолкают «ура» в честь тов. Сулимова. Все семь тысяч дружно голосуют за переименование Глазова.
Какой хороший день! Весело и уверенно вступили в новый год строители комбината, трудящиеся будущего города Сулимова − настоящего советского города!»
Следует пояснить, кем был товарищ Сулимов и какое место он занимал в истории города Глазова. Сулимов Даниил Егорович был родом из семьи рабочего Уфимской губернии. В 15 лет пошел работать на завод и тогда же вступил в партию. Руководил стачками и забастовками, неоднократно подвергался арестам. В 1915 году Сулимов был мобилизован в армию. За революционную агитацию среди солдат в 1916 году был отправлен из Уфы под конвоем в 154-й запасной полк, расквартированный в Глазове. Здесь Даниил Егорович работал в оружейной полковой мастерской. После Февральской революции 1917 года становится заместителем председателя полкового комитета, членом партийного комитета Глазовской организации большевиков и членом исполкома уездного Совета, участвует в борьбе за укрепление власти большевиков в городе.
В июне 1917 года Сулимов уезжает из Глазова на родину и становится делегатом 2-го Всероссийского съезда Советов. В годы Гражданской войны был заместителем начальника политотдела 5-й армии, занимал важные посты в Перми и Челябинске. В 1920-е годы Сулимов − уже председатель Уральского облисполкома и первый секретарь Уральского областного комитета ВКП(б). С февраля 1927 года − первый заместитель народного комиссара путей сообщения СССР. С 1930 года занимает пост председателя Совета Народных Комиссаров РСФСР и становится членом ЦК ВКП(б).
Не удивительно, что руководство города и Удмуртии решило отметить день закладки льнокомбината присвоением Глазову имени Даниила Сулимова. В те годы переименование городов и сел в честь советских вождей по самым разным поводам было частым и повсеместным явлением. Можно вспомнить, что накануне закладки комбината, 19 октября 1935 года, Бюро Удмуртского обкома ВКП (б) в «связи с кануном 15-летия автономии УАССР» принимает постановление о «переименовании центра Удмуртской республики гор. Ижевск» в город Жданов − в честь известного партийного и государственного деятеля, незадолго до этого занимавшего пост Первого секретаря Горьковского (Нижегородского) крайкома партии. К счастью, это решение тогда не было претворено в жизнь. Только на закате советской эпохи Ижевску несколько лет пришлось нести имя министра обороны СССР маршала Дмитрия Устинова.
Постановление о переименовании Глазова также не было утверждено высшими инстанциями. Возможно, это случилось потому, что имя Сулимова с 1934 года носил еще один город − будущий Черкасск, столица Карачаево-Черкесии. Не исключено, что уже тогда над Даниилом Егоровичем начинали сгущаться грозовые тучи. Более чем через год, 28 июня 1937 года, он был арестован. 27 ноября Военной коллегией Верховного Суда СССР Сулимов был приговорён к расстрелу и казнен в этот же день. Поэтому, как очевидно, имя Сулимова Глазов носил бы совсем недолго.
17 марта 1956 года Даниил Сулимов был посмертно реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР. В 1967 году, когда в стране торжественно отмечался 50-летний юбилей Октябрьской революции, исполком Глазовского горсовета постановил переименовать улицу Котласскую в улицу Сулимова.
В январские дни 1936 года Пленум Удмуртского обкома ВКП(б) объявил «создание второй индустриальной базы Удмуртии − строительства Глазовского льнокомбината... важнейшей задачей всей парторганизации» республики. Пленум также призвал «хозяйственное руководство» и парторганизации «в ближайшее время устранить все неполадки, имеющиеся с проектами и сметами» и «снизить себестоимость строительства не менее, чем на 15 процентов». Был провозглашен пламенный лозунг: «Строить комбинат быстро, хорошо, дешево!»
На великой глазовской стройке трудилось до 500 строителей. В середине января были заложены первые деревянные двухэтажные временные дома-бараки для расселения строителей, а спустя полгода они уже были готовы к приему первых жильцов. Однако высокая скорость строительства совсем не гарантировала его качества. В мае 1936 года корреспондент «Ижевской правды» Георгиев возмущенно писал: дома строятся «на деревянном фундаменте. Стойки еловые, обожженные. Разве это капитально? Дело это можно и нужно исправить сейчас же. Но у руководителей строительства такого желания нет. Больше того. Заместитель начальника строительства т. Штэйнбух предлагал под дома ставить стойки толщиной только в 20 сантиметров, рабочие это предложение отвергли, руководителям пришлось согласиться... За деревянные фундаменты под такими домами жильцы домов и общественность города вспомнят строителей с недобрым чувством...»
К концу 1936 года по плану строительства льнокомбината в Глазове из дерева были построены 15 восьмиквартирных жилых домов, подсобные мастерские, гаражи, кубовая, столовая, ледник, овощехранилище, бани, магазины, водозаборная станция и корпуса лесозавода. Также было возведено кирпичное здание теплоэлектростанции, заложены фундаменты чесального и прядильного цехов. Устроены ясли и детский городок.
Руководство стройки первое время не забывало также о физическом развитии и здоровье своих рабочих. В 1936 году в городе был возведен стадион льнокомбината. Уже 12 июня на нем прошел первый матч − товарищеская встреча футболистов Глазова и Зуевки. Счет был 4:0 в пользу Глазова. Год спустя, 18 мая 1937 года в Глазове состоялось открытие спортивного сезона. На кросс в тот день вышло 1500 физкультурников, значительную часть которых составили строители льнокомбината.
При стройке была организована футбольная школа, в которой занималось 14 человек. Известно, что в июне 1937 года строители даже выезжали на матч в Ижевск, где проиграли местной футбольной команде «Зенит» со счетом 1:0. Описывая эту встречу, корреспондент отмечал, что «встреча прошла неинтересно, зенитовцы играли плохо, с лучшей стороны показали себя гости... Грубость футболистов общества «Зенит» сочетается с полным отсутствием вежливости и гостеприимства самих руководителей этого общества. Они совсем не по-товарищески встретили футболистов Глазова. Гостям даже не отвели удобного помещения для отдыха и ночлега. Им пришлось ночевать на голом полу водной станции «Зенит»...»
К сожалению, внимание руководства стройки к спорту быстро ослабло. Летом 1938 года глазовские спортсмены жаловались в газете «Удмуртская правда» на то, что стадион льнокомбината заброшен и используется как пастбище для скота.
В знаменитом «доме купца Волкова» по улице Первомайской был организован Клуб строителей. Напротив, через улицу, городское власти закрепили за льнокомбинатом сад с клумбами и цветниками на месте недавно снесенной Александро-Невской часовни, рядом с пожарным депо.
Именно в эти годы начинается освоение торфоразработок в Дзякино. Для осушения торфяных болот, предназначенных «к эксплуатации, как топливной базы льнокомбината», были прокопаны глубокие канавы. К торфяникам была проложена узкоколейная железная дорога. Другая ветка была протянута от комбината к железнодорожной станции Глазов.
В 1935 году в стране зарождается движение новаторов и передовиков производства, названное стахановским в честь знаменитого донецкого шахтера. Этот почин получил всемерную поддержку и на предприятиях Глазова, и на строительстве льнокомбината. С 18 апреля по 1 мая 1936 года на стройке была объявлена стахановская пятнадцатидневка. Пример в труде показывала бригада плотников Царькова, Писарева, шоферов Филиппова и других.
По словам корреспондента «Ижевской правды», в мае 1936 года «на стройке жилых домов» трудились и стахановские бригады. «Четыре 2-этажных дома почти все построены под кровлю... Сразу идет кладка печей. Стены дома со стропилами возводятся в 18-20 дней... Бригады соревнуются между собой, к концу рабочего дня они знают результаты своей работы, каждый рабочий знает свой заработок за день. Доски показателей пополняются ежедневно. Производственные строительные нормы на 1936 год выполняются на 130-150 процентов... »
Один из глазовских строителей-энтузиастов, плотник Павел Наумов, кандидат в члены ВКП(б) и делегат республиканского слета стахановцев 1936 года, так докладывал в газете о своей работе: «В апреле, мае и июне я работал окантовщиком. Задание − окантовать 36 погонных метров в день − выполнял на 200 %. Потом мы организовались в отдельную бригаду, куда вошли главным образом малоквалифицированные плотники. Мне было поручено научить их работать. Дружно взявшись за дело, в июле месячное задание мы выполняли на 120%. Добились мы этого в значительной степени потому, что к опытным рабочим прикрепили малоквалифицированных... Наш лозунг − строить быстро, прочно и красиво».
Другой стахановец, молодая девушка Щепочкина, выступая в ноябре 1936 года на II чрезвычайном съезде Советов УАССР, сказала следующее: «На строительстве нашего льнокомбината есть, например, женская бригада штукатуров. У нас ее зовут бригадой «семеро смелых». В этой бригаде 6 удмуртов, слава о ней гремит по всему строительству. У нас есть женщина-шофер тов. Леонтьева, она выполняет свою норму до 160 процентов. У нас есть коновозчица тов. Никитина, выполняющая норму на 200 процентов. Я счастлива тем, что я − дочь великого Октября...»
Благодаря большой стройке население города стремительно росло. Если в 1934 году численность жителей Глазова составляла 12800 человек, то к концу 1936 года здесь уже проживало 16 тысяч человек. Всего за два года население Глазова увеличилось почти на треть.
Одновременно со стройкой руководство республики уже готовило кадры для нового производства в Глазове. 1 июля 1936 года Удмуртский Обком ВКП(б) распорядился тщательно отобрать и «командировать за счет льнокомбината на курсы эксплоатационников в Иваново и Кострому – 70 человек рабочих, колхозников и колхозниц удмуртов».
В мае 1936 года «Ижевская правда» так описывала будни строителей Глазовского льнокомбината: «Бытовые рабочих удовлетворительны, если не считать некоторых неполадок. В общежитиях каждый рабочий имеет койку, одеяло, по 2 простыни, матрас, подушку, но не всегда общежития обеспечены остуженной кипяченой водой. Питание рабочих могло быть лучше, если бы городские организации, в первую голову горсовет, занялись этим делом всерьез... бывают случаи, когда хлеб выпекается из недоброкачественной муки, крупа иногда бывает подопревшая, а 18 мая в крупе были обнаружены черви...»
В июле 1936 года газета сообщала о работе Комиссии Советского Контроля при СНК СССР, проводившей обследование генеральной сметы Глазовского льнокомбината. Было выявлено «безответственное отношение к составлению калькуляции на местные стройматериалы, выразившиеся в превышении цен на кирпич, известь, песок и лес...»
Кроме того, не хватало кирпича для строительства цехов комбината. Для покрытия этого дефицита Глазовский райисполком решает использовать кирпич, полученный при разрушении стен Свято-Троицкой церкви села Верх-Парзи Глазовского района. Большой величественный храм, возведенный еще в конце XIX века, уже изъятый у верующих и используемый под колхозный склад, решением районных властей от 29 августа 1936 года был снесен до основания, а большая часть церковного кирпича увезена в Глазов.
В начале 1937 года руководство стройки поспешило отрапортовать о выполнении строительной программы прошедшего года на 119 процентов. Было доложено о постройке жилых домов и израсходовании 90 тысяч руб. на приобретение инвентаря для клуба и красных уголков. Были также даны обязательства: «…построить чесальный корпус, закончить на 90% работы по первому прядильному корпусу, заложить фундамент второго корпуса, пустить в эксплуатацию механическую и литейную мастерские, электроцентраль и другие объекты».
Однако после шумных рапортов положение на стройке не становится лучше. В апреле 1937 году «Удмуртская правда» сообщает о том, что построенные год назад «стахановскими» темпами «еще не оборудованные» дома уже начали разваливаться: «в доме № 15 разошлись стены, их пришлось скреплять скобками, в доме № 6 и многих других между бревнами появились трещины, в которые свободно проходит рука. В домах нет уборных, они отнесены за 50-100 метров от жилья».
На стройке по-прежнему ощущался недостаток кирпича и леса. По этой причине строители комбината в течение трех месяцев были вынуждены заниматься второстепенными работами, а основное дело продолжало стоять. Как отмечалось на прошедшем в апреле 1937 года совещании актива строительства льнокомбината, к тому времени строительные площадки оставались «совсем без материалов. Рабочая сила используется не по назначению: квалифицированные арматурщики работают, а плотники заняты на очистке площадки. Дальнейший ход строительства зависит от кирпича... Для строительства гофманской печи потребуется около 600 тысяч кирпича. На сегодня из Котельнича вывезено кирпича всего 25 вагонов (60 тыс.), да и тот ниже 3-го сорта. Таким же кирпичом снабжает и Сыгинский завод Глазовского района. С плохим качеством материалов на льнокомбинате мирятся, хотя бывали случаи, когда целые дома приходилось по углам скреплять...»
Кроме того, у рабочих возникли претензии к хамству, пьянству и некомпетентности многих руководителей стройки. В частности, известно, что во время работ при закладке прядильного корпуса главный инженер стройки Щелкан и его заместитель Аксенов несколько раз подряд меняли свое мнение о том, чем утрамбовывать почву под фундаментом − щебенкой, бутовым камнем или железобетоном. В итоге, как писала газета, «пока начальники сумасбродствовали, 16 каменщиков простояли 4 дня».
Также на стройке была плохо организована «воспитательная и культурно-массовая робота». Рабочие жаловались: «При наличии больших средств (израсходовано 90 тысяч рублей) нет ни одного хорошо оборудованного клуба. В поселке нет радио недостает газет, библиотека мала».
После публикации в «Удмуртской правде» 12 апреля 1937 года разгромной статьи, посвященной фактам «семейственности, бюрократизма и зажима самокритики со стороны руководителей строительства», были вынуждены вмешаться партийные органы. В итоге несколько горе-начальников были уволены.
В апреле 1937 года при льнокомбинате, согласно плану, должен был запущен собственный кирпичный завод, но его возведение скоро остановилось за отсутствием стройматериала. Гофманская печь для обжига кирпича, которую следовало запустить к 15 июня, была готова к запуску только к сентябрю. При таких поистине «черепашьих» темпах ни о какой полной готовности льнокомбината и «соцгородка» к началу 1938 года, и речи идти не могло.
В 1938 года по высшим эшелонам власти Удмуртской автономии прокатилась целая волна репрессий. По обвинению в буржуазном национализме, троцкизме, антиколхозной агитации и вредительской деятельности были арестованы секретари Обкома ВКП(б), нарком земледелия УАССР и его заместители. Был также взят под стражу и бывший Председатель Совнаркома УАССР Григорий Иванов, всего два года назад руководивший закладкой льнокомбината в Глазове. Но ему повезло. После трех лет заключения в одиночной камере внутренней тюрьмы НКВД и следствия по обвинению в участии в правотроцкистской контрреволюционной организации и во вредительстве, Иванов 11 октября 1941 года был полностью оправдан судом Военного трибунала Уральского военного округа и освобожден.
Арест руководителей Удмуртии, стоявших у истоков Глазовского льнокомбината и курировавших его строительство, не мог не способствовать снижению интереса в правительстве республики к этому затратному и проблемному объекту. В итоге «стройка республиканского значения» превратилась в долгострой, а упоминания о ней полностью исчезают со страниц газет. Летом 1941 года, спустя пять лет после начала строительства, из всего обширного производственного комплекса льнокомбината был готов полностью только один корпус под номером 13.
После начала Великой Отечественной войны, в соответствии с Постановлением Государственного Комитета обороны от 30 июня 1941 года, на базе недостроенного Глазовского льнокомбината в срочном порядке начинается организация важного оборонного объекта − патронного завода № 544 Наркомата вооружения. Первым его директором был назначен бывший директор льнокомбината В.И. Грозных. Строительство нового завода поручалось Особой строительно-монтажной части (ОСМЧ) треста «Уралпромстрой» Наркомстроя СССР. Возобновившиеся работы на стройплощадке льнокомбината шли в ускоренном, лихорадочном темпе. Что не смогли сделать за пять лет мирной жизни, теперь необходимо было выполнить всего за год.
Одновременно началось обустройство пригодных для производства площадей патронного завода. Основу его оборудования составили станки, вывезенные в Глазов с заводов Подольска и Москвы. Монтажные работы шли днем и ночью. Прибывшие на станцию станки мобилизованные подростки выгружали из вагонов и тащили на себе в цеха. Вылавливали из Чепцы бревна и волокли к стройке. Приводилось в порядок оборудование, эвакуированное с Брянской ГРЭС. Спешно строились новые деревянные двухэтажные дома для расселения рабочих.
К декабрю 1941 года общая численность работников завода уже достигла 146 человек. Производство первых винтовочных патронов началось в феврале 1942 года в еще недостроенных холодных цехах. Когда на крышах заводских корпусов заканчивали класть кровлю, производство там уже шло полным ходом.
Из-за сложных условий работы строители не успевали вовремя сдавать объекты в срок. Оборудование также поступало нерегулярно. Поэтому вместо запланированного срока ввода в эксплуатацию объектов производства к 1 июня 1942 года основной выпуск военной продукции начинается только в октябре. Это были винтовочные патроны с гильзами «ЛИМ», калибра 7,62. В 1944 году на заводе было установлено первое импортное оборудование. Одновременно продолжалось строительство новых корпусов. К концу войны в состав патронного завода входили десять цехов, две столовые, два медпункта, баня и клуб на 250 мест.
Основную часть рабочих патронного завода составляли 15-16-летние подростки − выпускники фабрично-заводских училищ. Позднее к станкам встали дети из семей, эвакуированных из западных районов страны, и фронтовики после глазовских госпиталей. Смены в цехах продолжались по 12-14 часов, а то и дольше. Часто после изматывающих смен рабочим приходилось корчевать пни на дзякинских торфяниках, разгружать составы с бревнами для заводской электростанции и с заготовками для патронов, грузить тяжелые ящики с готовой продукцией. Но даже в условиях постоянного недосыпания, усталости, холода и голода заводской план всегда выполнялся на 120-200%.
После окончания войны патронный завод № 544 был переведен на выпуск мирной продукции − цепей для комбайнов и мотоциклов. 19 декабря 1946 года Постановлением Совета Министров СССР завод был остановлен и передан из Министерства вооружения СССР в Первое Главное Управление для организации промышленного химико-металлургического комплекса по производству металлического урана. Сейчас эта дата считается днем образования Чепецкого механического завода, ставшего главным градообразующим предприятием города Глазова. Но это уже была совсем другая история...
Лен-долгунец и в наши дни остается главной технической культурой Удмуртии. Во всем мире до сих пор сохраняется повышенный спрос на натуральное сырье. Лен продолжают выращивать в пятнадцати районах республики. По общей площади под его посевами Удмуртия занимает второе место в России после Тверской области. А по сбору льна – на третьем. И хотя в республике действуют 17 льноперерабатывающих заводов, удмуртский лен по-прежнему, как и 80 лет назад, полностью уходит на льнокомбинаты за пределами региона.
Проект Глазовского льнокомбината, несмотря на все невзгоды и проблемы, выпавшие на его долю, не был мертворожденным и имел немалые шансы на успешное претворение его в жизнь. Это предприятие стало бы важным элементом промышленно-аграрного комплекса всей республики и успешно функционировало бы и в наши дни. Удмуртии по-прежнему нужен свой льнокомбинат.
Глазовский комбинат успел оставить свой особый след не только в документах, на старых фотографиях, на страницах газет, но и в памяти глазовчан. Если бы не недостроенные корпуса льнокомбината, то патронный завод вполне мог быть основан в другом месте. В свою очередь, освободившиеся после окончания войны производственные помещения и мощности завода послужили одной из главных причин организации уранового производства именно в Глазове. А это событие коренным образом изменило всю последующую судьбу города. Глазовский льнокомбинат, так никогда и не вступивший в строй, тем не менее, успел сыграть во многом определяющую и даже ключевую роль в истории тихого деревянного городка Глазова на берегу реки Чепцы.
05.06.2017
Автор: Г.А. Кочин, научный сотрудник музея отдела истории.
👁 1 380
